все — и господа и слуги. И только один Завар что-то увидел и, никому ничего не сказав, помчался следом. Он хотел раздавить это конем, но у него не получалось. То туда он направлял коня, то сюда. Мы оцепенели от удивления, а царевич пришпорил коня и догнал его: «Что с тобой случилось, чего ты мечешься?» Завар отвечал сердито: «Что ты за мной гонишься, меня просто лошадь понесла».
В это время и мы подъехали, и тут все увидели нечто размером с померанец, оранжевого цвета, катившееся необычайно быстро и ловко ускользавшее от сына визиря.
Как увидел это царевич, тоже за ним погнался: «Что это может быть? Если это померанец, то почему он так быстро катится? Если же нет, то что это такое?» Потянулся царевич и схватил [зверька]. Увидели все, что это крошечная собачонка. Ничего более диковинного я не видывал — она была очень привлекательна. Обрадовался Хосро, будто всей вселенной овладел, и молвил Завару: «Из-за этого ты на меня рассердился, не хотел, чтобы я это видел? Какую радость больше этой ты мог мне доставить?» Завар отвечал: «Дай бог, чтобы она оказалась тебе полезной, раз уж она у тебя в руках. Я знаю одно, что погоня за столь диковинными существами вовлечет тебя в трудные дела, но воля твоя, делай что хочешь!»
Рассматривал царевич собачонку и радовался и вдруг заметил, что на шее у нее висит письмо.
Вскрыл Хосро письмо и прочел его, вот что было написано в нем: «Пишу я, родившаяся на свою беду и обреченная на сожжение дьяволом; живущая на позор всего рода, недостойная не то что быть наследницей моих родителей, но даже прислуживать им; дочь когда-то великих и славных царей, ныне всеми позабытая, чье имя развеяно по ветру; собственными устами себя опорочившая; под несчастливой звездой рожденная и недостойной именуемая, внучка Гошташаба, государя Желтого города, Кетеван. Знает бог всевидящий, что стыжусь я не столько людей, сколько самой себя, потому и скрываюсь от мира. Боюсь я творца, пред которым опозорен мой лик, стыжусь чужих людей. Но не из любви к этой жизни я так поступила, и немного времени провела я таким образом. Печалит меня то, что никому не могу доверить заветные ключи из страха, как бы, спасая себя, люди не покинули меня в логове дэвов.
Многим добрым людям угрожает от дэвов великое разорение, бесчисленные города-крепости станут пристанищем нечистой силы. Если эта скала превратится в обитель дэвов, власть рода адамова ослабеет на всей земле, а не только в нашем царстве. Потому и пожертвовала я собой, чтобы спасти честных людей. Поскольку вы владеете престолом ваших предков, дай вам бог силы, чтобы поразить дэвов и колдунов. Ежели кто-либо скажет, что я чародейка и околдовываю вас, чтобы вы сочли меня наследницей царя Гошташаба, не верьте, ибо я воистину его внучка. За свои грехи он был наказан, и бог не дал ему сына. Лишь в старости у него родился сын, не достойный ни царства, ни престола. Государь держал его взаперти до десяти лет и никому не показывал, все надеялся, что он выправится, приставил к нему лекарей, и, пока они лечили его, он их тоже не выпускал. Когда они оказались бессильны ему помочь, их отпустили, но, оказывается, следом послали людей, которые предали их смерти, дабы не распространился слух, что у царя недужный сын. Тогда задумал царь женить его на какой-нибудь ладной деве, чтобы родился у них добрый наследник и род царский не искоренился и враги не потешались бы над ними.
Так как царь с царицей никакого добра не ждали от грядущего, порешили они так: «Всякому в нашем царстве ведомо, что у нас есть сын. Какую же причину придумать, [чтобы объяснить], что он столько времени не показывается при дворе? Высечем в Желтой скале город, поселим там нашего сына, в жены ему подыщем дочь какого-нибудь славного царя и оставим здесь. А в нашем городе найдем дитя, которое бы никто не знал, будем растить его как наследника и всем показывать. Если бог сжалится над немощью нашего сына и дарует ему наследника, никто во всем царстве не осмелится оспаривать его права; если же нет и за грехи наши мы опять будем наказаны и не родится у него дитя, пусть лучше престол достанется нашему подданному, нежели врагу».
Послали царь с царицей за младенцем визиря; можете спросить у него, он и теперь жив. Три дня и три ночи бродил он по городу и искал, но никого не нашел [подходящего]. Пал он духом, как вдруг на четвертую ночь, в полуночное время, очутился на городской окраине. Вошел он в какой-то дом и увидел там умирающего старца, в колыбели лежал ребенок — год ему от роду, не больше. А кроме них, ни мужчины, ни женщины, ни соседей — никого. Забрал визирь младенца из колыбели и в ту же ночь доставил к царице. Посмотрели царь с царицей: ребенок, оказывается, был очень хорош собой. Поблагодарили визиря: «Лучше этого мы никогда бы не обрели!» Начали растить дитя по-царски. И ребенок рос не по дням, а по часам, словно господь тогда же предвидел добрые его деяния и желал его воцарения, а за злые дела задумал низложить моих отцов и дедов. Видя, как быстро растет младенец, молвил царь вельможам: «Оттого не показываю я своего сына, что хочу, прежде чем познакомить его с вами, женить его и удовлетворить этим свою душу; если же он выйдет из-под моей воли и получит свободу либо пожелает отправиться в другую страну или по своей прихоти изберет невесту, а это нам ни к чему, — вот о чем я печалюсь. Посоветуйте, чью дочь мне для него сосватать». Посовещались вельможи и выбрали дочку короля франков.
А все это время визирь находился у Желтой скалы и строил там город. Завершив дворец, он привел сюда моего отца, сына Гошташаба, ночью, так, чтобы никто об этом не узнал. Дочь короля франков, госпожа моя матушка, прибыла сюда в сопровождении знатных вельмож. Спросите визиря, есть ли в моих словах хоть капля лжи, ведь он сам вез мою мать. Привез он ее, минуя Желтый город, и объяснил это так: «Мы окружены врагами и потому теперь направляемся к крепости». В путь он пускался с ней ночью и так доставил ее сюда.
Тем временем выбрали еще одну красавицу, дочь знатного вельможи, отрядили с ней половину приданого моей матери и отправили в Желтый город как дочь короля франков.
А с истинной царевны, моей матери, визирь взял клятву, что она никогда суженого своего не покинет, сердце свое от него не отвратит. Потом посадили моего отца на престол, а рядом с ним царевну и стали оказывать им почести. Отец мой показался всем прекрасным, ибо видели его подданные сидящим, а на ногах не видели. Прошла целая неделя, а молодая жена все еще не догадывалась о его недуге. И только позже она узнала, что от болезни не имел он силы в коленях и не мог стоять на ногах и сидеть на лошади. Воскликнула тогда моя мать: «Слава господу! Такова, значит, моя судьба. Я голову за него положу, будь со мной что будет!» Остались они здесь.
А визирь привез ту девушку [в Желтый город] как дочь короля франков, со всеми почестями и по царскому обычаю. К той поре и тот отрок, [усыновленный царской четой], возмужал и был исполнен достоинств и совершенств. Явился к нему от визиря гонец с благой вестью о прибытии невесты. Вывели царь с царицей сына того старика как своего сына и отпраздновали свадьбу. Все жители Желтого города приняли его за настоящего царевича. Дед мой, царь Гошташаб, думал так: «У сына моего родится сын; пока я жив, возведу внука на престол, а до того буду держать народ в неведении». Но надеждам моего деда не суждено было свершиться. Не забеременела моя матушка, и скончался мой дед, и на престол взошел сын того старика, ныне величайший из всех царей, любимый богом царь Нушреван, ваш отец. Сам ваш батюшка ничего не знал о моем отце и считал себя подлинным царевичем. И никто, кроме визиря, не знал истины, а он никому не доверил тайны. Законным наследником престола был мой отец, и, узнав об этом, ваш отец, царь Нушреван, захотел бы его изгнать. И визирь ничего не сказал ему ни о скале, ни о моем отце, хотя и город, и владения эти, так я слышала, в два раза лучше Желтого города. Но и тогда судьба была на стороне Нушревана. Бог даровал ему разум и осмотрительность, и не сразился он с Барзином, рожденным от дэва, потомком колдунов, полным злобных козней. Царь-то поступил разумно, но нас вверг в большую беду. Тогда, в час вашего рождения, царь вернулся [в Желтый город], а Барзин предложил моей матери: «Не подобает тебе, дочери великого короля, столько времени быть заключенной в скале. Выходи за меня замуж, и мое царство достанется тебе, и твои законные владения».
Как услышала это моя мать, вылила на голову посланцу Барзина грязь, связала ему руки, рот ему наполнила непотребным и так отправила обратно. Никакого другого ответа, кроме следующего, послу не дала: «Если он [Барзин] помешался, то как ты смеешь предлагать мне такое! Даже если бы богом посланный мой супруг умер сто лет назад, я бы его могилы не покинула, а живого я его не оставлю, даже если ангел с небес спустится, чтобы жениться на мне. Какой же ответ тогда дам я богу в судный день?»
Как вернулся к Барзину его опозоренный посланец, потемнел он, как адский дым, вознамерился даже напасть на нас, но отец ваш и он заключили договор, и он не осмелился его нарушить. Охваченный злобой, пригнал он пятнадцать могучих дэвов с войском, чтобы охраняли они все дороги, пока тот договор действует, и не дали нам ускользнуть.
