храбрец, не изловил его? Отринь мысли о том, что живой я от тебя отступлюсь и обрадую тебя тем, что позволю сесть на этого коня. Я за свои земли и богатства пойду на смерть, но ты зачем утруждаешь себя, зачем зря хлопочешь? Или, может, надеешься, что тебе никто не сможет дать отпор?»
Чего тянуть рассказ, долго они пререкались — с той и с другой стороны, но дело их не могло решиться без кровопролития. Порешили назавтра повстречаться в бою. Началась подготовка в обоих войсках. Пришел черный раб Кетеван и принес сбрую для того несравненного коня, достоинств которого языком не выразить. Более того ничего не могу сказать: каков был конь, таково же было его снаряжение. Радовался Хосро, а с ним и все войско. Обратился я к Хосро с такой речью: «Как знака победы уже достаточно и того, что во вражеском стане нет равного тебе богатыря и коня, подобного твоему коню. Думаю, что и оружие твое не подведет тебя и воинам твоим не занимать отваги, чтоб охватить огнем твоих недругов!» Поблагодарил меня царевич: «Ты являешься хребтом и опорой моего войска, от тебя зависит исход битвы, что знали бы без тебя о ратном деле я или мои воины!»
Как только небо скинуло черное покрывало и солнце вознеслось над небесным куполом, войска поспешили навстречу друг другу. Я своими собственными руками снарядил и благословил царевича: «Как я участвовал во многих войнах и возвращался невредимым к своим родителям, так же да будет счастливой моя служба тебе и да сопутствует тебе счастливая звезда, чтобы, победив всех противников, явился ты к царю Нушревану!»
Затем снарядил я Завара, сына визиря. Приказал обоим построить дружины, направил одних направо, других налево; внимательно смотрел царевич, ранее не видел он построения войск, теперь же вникал во все и многому научился. Завар тоже раньше войсками не командовал, но я не успевал дать приказ, как он сам каждому воину указывал его место.
Когда и на той стороне построилось войско, Барзин выслал вперед Улхуза, сына своего визиря: «Ступай ты первым, тебя не узнают, примут за меня. Хосро выступит против тебя, но, думаю, не устоит под твоими ударами — и тебе честь, если он падет от твоей руки, и я увижу, в чем его сила, какой он воин. Если он будет сопротивляться, я помогу тебе, сомневаюсь, чтобы он ушел от нас целым!» Черный раб Кетеван тотчас доложил Хосро: «Это не Барзин, а Улхуз, сын визиря, ты не выходи на поединок с ним, вышли к нему другого». Выступил Улхуз. Был он ростом с гору, сидел на могучем вороном коне. Всадник и лошадь были облачены в железный панцирь, так что были видны лишь налитые кровью глаза, а лица нельзя было разглядеть. Тяжелая булава была заткнута за пояс, копье он держал на плече. Он приближался с бранью и угрозами, брызжа пеной. Заторопился Завар и повернул коня в его сторону. У меня сердце заболело за старого визиря, и крикнул я Завару: «Не горячись, боец должен быть осторожным».
Сошлись они и схватились. Сначала скрестили копья и сломали их друг о друга. Затем обнажили мечи и в ярости их искрошили, но ничем друг другу не повредили; взялись тогда за булавы и бились неистово, но Улхуз был опытным бойцом, а Завар — юноша, не имел пока такой силы. Ударил Улхуз Завара по голове и сбросил с коня. Увидев противника на земле, Улхуз спрыгнул с коня, достал кинжал и хотел отсечь ему голову.
При виде поверженного друга Хосро не удержался и бросился к нему на помощь. Увидев, что не успевает, вскричал Хосро таким грозным голосом, что Улхуза объял ужас, забилось у него сердце, кинжал выпал из рук и поджилки затряслись. Показалось ему, будто гром грянул и молния в него ударила. За это время подоспел царевич Хосро, тяжелой булавой ударил его по голове, выбил ему оба глаза и прикончил его, подсадил Завара на лошадь и передал мне: уведи его, а сам, как разъяренный лев, бросился в гущу врагов. Кого ударит — в мгновение ока с коня сбросит; кто преградит ему путь — тому одним ударом раскрошит кости и смешает мозги с волосами. Со страху к нему никто не приближался. Куда ни направлял он коня, все уступали ему дорогу. Сверкание его меча нагоняло ужас, и удар палицы все принимали за небесный гром. «Если не небо обрушилось на землю, то что же это такое?»
Как увидел Барзин смерть Улхуза и избиение своих войск, взревел, словно небесный гром, в ярости подскочил к Хосро и обругал его. Как всмотрелся Хосро, узнал Барзина и воскликнул: «Слава творцу! Нашел я, кого искал!»
Крепко схватились они, но Хосро был уставшим, а Барзин — отдохнувшим. Когда Барзин замахивался на Хосро мечом или булавой, конь Хосро отскакивал и отводил удар, а когда замахивался Хосро, так на врага налетал, что тот уже рукой не мог двинуть и Хосро успевал нанести удар. Долго бились они, все доспехи друг на друге разбили, но ни один не одержал верх. Ночь их развела. Они отошли, а Хосро со своим войском остался здесь же.
В ту ночь у нас царило веселье, а у них — печаль. Хосро спросил Завара: «Почему ты так скоро упал?» Завар отвечал: «Не от робости это случилось. Видно, бог хотел показать всему войску твою заботу обо мне». Мы сидели за веселой трапезой, когда пришел черный раб и сообщил, что Барзин печалится о смерти Улхуза и сам себя укоряет. А к своему войску он обратился с такими словами: «Я многих бойцов видел и внутренности дэвов и драконов кромсал кинжалом, но по сравнению с этим боем все прежние мне кажутся забавой. Этого богатыря я и мечом разил, и палицей, но мое оружие его не берет. Боюсь, как бы не померкла моя луна, вдруг в моем войске не окажется равного ему героя. Сегодня нанес он мне урон — убил Улхуза и войско мое истребил, так огорчил меня, что никак не могу собраться с силами. До сих пор горы и скалы не могли меня остановить и в бою от страха предо мной булыжник плавился. Никогда прежде не задумывался я о своей смерти и сердце мое не теряло надежды!»
Как услышали мы это, еще больше расхрабрились и сильнее возрадовались. В ту ночь веселились мы, но боевое оружие держали наготове.
Как только рассвело и солнце распахнуло алый полог и украсило мир, в тот же миг царевич Хосро облачился в ратные доспехи, водрузил на голову греческий шлем, опоясался мечом, навесил колчан со стрелами, перекинул лук через плечо, взял в руки палицу и, как разъяренный лев, вышел в поле. Навстречу ему вышел разгневанный Барзин. Брови он нахмурил, слово скажет — изо рта пламень пышет, но заметно было, что в душе он робеет, хотя уста его извергают бранные речи. Он крикнул Хосро: «Ты герой и льва запросто можешь убить, но не ищи боя со мной, а то в этом поле твои доспехи превратятся в саван и этой моей палицей я сломаю тебе шею».
Как услышал Хосро угрозы Барзина, засмеялся и ответил так: «Ты хороший палаван, умный и искусный в битвах. Удивляюсь, отчего ты разъярился и, рассчитывая на силу своей груди и плеч, дурные слова говоришь?! Ты же не огонь, а я не высохший стебель травы, чтобы ты меня спалил. Ты не орел, а я не муха, чтобы наравне с тобой не летать. Ведь молодые у тебя учиться должны, а ты бахвалишься перед боем, это обычай глупцов и невежд, а умный подождет: когда победит, тогда его другие восхвалят».
Сказали они это и стали посылать друг в друга стрелы, подобные грому, и кольчуги их окрасились кровью. Оба войска, пораженные, следили за поединком. Опорожнив колчаны, схватились они за палицы и, подобно кузнецам, бьющим молотом по наковальне, стали бить друг друга по голове. Вскоре крепкие палицы превратились в плети. Тогда отбросили они их и схватились врукопашную. От чрезмерного напряжения у обоих из-под ногтей пошла кровь, и друг на друге оборвали они пояса. С обеих сторон глядели на этот бой воины, пожелтевшие от страха. Немного передохнув, Хосро и Барзин взяли по новой палице и опять ринулись друг на друга. Хосро поднял свою палицу и, как рассвирепевший дэв, бросился на Барзина. Барзин испугался и прикрыл голову щитом. Ударил Хосро Барзина, но попал не в голову, а в плечо. Стало больно Барзину, и вскрикнул он: «Эх ты, судьба моя, за что так жестоко обошлась со мной! Моя сила мне уже не помогла».
Хосро, заметив, что перебил ему руку, еще более осмелел, отбросил палицу, забрал за пояс подол кольчуги, подскочил и, подняв его высоко над собой, бросил наземь и убил на месте.
Когда вражеские войска увидели его гибель, дружно ринулись на нас. Началась такая сеча, какой никогда не было, и никто такого не помнил. Перебили мы всех, истребили их так, что лишь немногие унесли ноги. Мы не стали за ними гнаться и повернули назад. Победителями, возвеличившимися и разбогатевшими, вернулись мы в свой стан и предались отдыху.
В ту ночь черный раб отправился к Кетеван, обрадовал ее вестью о победе Хосро, разузнал о дэвах и принес нам известия о них.
