располагалась площадь необъятной длины и ширины. За площадью возвышалась башня из яшмы, выше в том городе не было ничего, и прекрасная Кетеван сидела там. Из той башни лился такой свет, что затмевал свет самого солнца.
Как только мы вошли в город, Хосро не стал мешкать и озираться по сторонам, а устремился к той башне. Подошел к основанию, обошел кругом, но нигде не обнаружил дверей. Обратился он тогда к Завару: «Что это может быть? Наверное, тоже какое-нибудь колдовство, иначе как ее туда подняли?» Завар повернулся к горожанам. «Вельможи! — сказал он. — Я не знаю, кто из вас глава этого города и этих владений. Но мой государь приказывает: как вы подняли наверх царевну, так же поднимите нас или ее сюда спустите!» Вышли вперед двое почтенных старцев и доложили: «Когда нас одолели дэвы, мы постарались укрепить город. Кетеван была нам и за царя и за царицу, и мы не могли поместить ее в таком месте, где бы она нас не видела и мы ее не видели. Поэтому мы подняли ее туда, откуда весь город на виду, все, что творится, злое иль доброе, ведомо ей, мы обо всем ей докладывали. В башню вела свинцовая лестница; пока вы не истребили дэвов, она была здесь, но эти три дня мы не можем найти лестницу, кормилица царевны не выходит и самой Кетеван не видно».
Огорчились мы, а [Хосро] поручил негру разузнать обо всем. Через некоторое время тот вернулся и сказал мне: «Я узнал, что места, где спрятана лестница, никто не знает, кроме кормилицы, а она поклялась тому дэву, которого вы убили, что она не отдаст Кетеван никому, кроме него. Ныне, когда вы его убили, она обозлилась и решила: «Раз ничем больше навредить не смогу, убью царевну!» Она разрушила лестницу, и Кетеван не может спуститься, и отсюда никому не подняться. Три дня она ничего не пила и не ела.
Завар сказал: «Покажи мне, где кормилица, я заставлю ее сказать правду». Повел негр его к кормилице.
А Хосро остался у подножия башни в великом гневе: «Если ничего не узнаю, весь город предам огню, не пощажу ни женщин, ни мужчин!»
Завар вошел к кормилице. Сперва низко ей поклонился, потом сказал: «Мы думали, что ты встретишь нашего царевича за стенами города и вместо сиятельных Царя и царицы примешь нас и поблагодаришь за освобождение Кетеван от дэвов и колдунов и в награду за это поможешь Хосро поскорей встретиться с царевной. Почему же ты прячешься дома и радости не видно на твоем лице?» Она ничего не ответила и даже головы не подняла, сидела с налитыми кровью глазами, нахмурив брови, с озлобленным сердцем. Вновь обратился к ней Завар: «О кормилица небесного светила! Отчего не изволишь отвечать? Правда, женщинам следует стесняться мужчин, но я всего-навсего воспитанный тобой раб, нас тебе нечего стесняться». Но и тогда она не издала ни звука. Не добившись лаской ответа, Завар сказал так: «Тебе, видно, не нравится почтительное обращение, ты продалась дьяволу и для дьявола стараешься! Встань, покажи нам, где лестница, а не то, клянусь несравненным Хосро, схвачу тебя и поволоку к тому месту, где мы убили подобного тебе колдуна-дэва, там тебя посажу на кол, и утешайте тогда друг друга!» Но и этой угрозой Завар не смог заставить заговорить колдунью, рожденную дэвом; в ответ на его угрозы она посмотрела на него взглядом, наводящим ужас. Встал Завар и сказал ей: «Я еще царевну не видел, и Хосро мне ничего не приказывал. Негоже мне без их ведома наказывать тебя. Сначала я пойду доложу Хосро, и, если до тех пор ты лестницу не покажешь, пеняй на себя! Тебя даже бог тогда не спасет, а о других и говорить нечего».
За это время негр обежал весь город и сообщил всем божьим людям о прибытии Хосро и об истреблении дэвов. Не все поверили, а пять старцев вышли навстречу Хосро и благословили его. Увидели они Завара, который гневался и бранился, и один из них спросил, почему он сердится. Мы объяснили, и он промолвил: «Об этом не тужите! Если господь ниспослал столько побед и помог одолеть стольких дэвов и колдунов, то и лестницу он поможет вам добыть». Стал премудрый старец увещевать кормилицу: «Почему прячешь лестницу? Почему следуешь дьявольской воле, а не ищешь божьей благодати?» Множество нравоучительных слов сказал он ей, но она не внимала ему. Встал тот божий человек и сказал ей так: «Не следовало тебе так поступать, тебе, а не им это во вред». Вышел он оттуда и пошел к подножию башни. Увидел там разгневанного Хосро и сказал ему: «Не гневайся, успокойся, избавитель наш! Предвижу я, что скоро ты встретишься с прекрасной Кетеван согласно воле божьей».
Услышав от него такие речи, Хосро возрадовался. Как солнце рассеивает туман, так эти слова согнали облако печали с его лица, расцветшего розой, сказал он так: «Нельзя мне больше ждать!» Обошел он эту башню, заливаясь горючими слезами, воздевая к небу руки и взывая к господу, останавливался у каждого из четырех углов. Прошел час, и там, где стоял тот старец, разверзлась земля так, словно кто-то топором рассек дерево, и показалась лестница. Как увидели мы лестницу, несказанно обрадовались, особенно Хосро. Стали мы копать в том месте, пока не показалась вся лестница целиком. Приказал Хосро: «Поднимите ее». Сначала тянули наши воины, но даже с места не сдвинули. Тогда Хосро обратился за помощью к горожанам: они скорее справятся, потому что привыкли делать это. Те отвечали: «Мы никогда за нее не брались, но теперь попытаемся». Очень старались они, но ничего сделать не смогли. Рассердился Хосро и вскричал: «Это, оказывается, страна каджей, а не честных людей». Испугались горожане, лица их сделались желтее шафрана, думали они, что Хосро их всех убьет. Хосро засучил рукава, подоткнул полы за пояс, в душе сомневался: а вдруг и сам не сумею поднять, попросил силы у творца, помянул имя господа, решительно подошел и поднял лестницу одной рукой, будто ветер перышко. Приставил ее к башне и быстро, как молния, взбежал наверх. Оттуда крикнул он нам: «Гурзи, Завар и почтенные старцы, следуйте за мной!» Мы поднялись.
Увидел Хосро деву, солнцеподобную, луноликую, стан ее был, словно кипарис, политый райской водой, глаза — чернильные озера, ресницы — стрелы черного дерева, а брови подобны дугообразному луку, лицо — утренней заре, уста — райской розе и зубы — жемчугу, уложенному между кораллом и рубином, лоб — хрусталю и волосы — аркану; ее краса была ярче солнца, на хрустальную шею ниспадали черные волосы; как Зуал и Отарид[52] на чистом небе, сверкала она, освещая башню. Красу ее не сумели бы передать древние художники. Не думаю, чтобы кто-нибудь хотя бы слыхал о такой красоте, а не то что видел своими глазами. Хосро не выдержал и от избытка желания и ее красоты упал без чувств у подножия ее престола. Кетеван сидела на престоле недвижно, словно стыдясь, отворачивала лицо. Некоторые ее прислужницы стояли подле нее, другие спешили за ароматными снадобьями, несли сосуды с розовой водой.
Когда мы вошли, увидев нас, они все это поставили там, отошли и стали за своей госпожой. Мы остановились, пораженные: «Что произошло с Хосро?» Стали окликать его, приводить в чувство, окропили розовой водой, поднесли ему нюхательных солей. Я воскликнул: «Недостойное вершишь, царевич! Столько сражений с дэвами и каджами не могли тебя поколебать, а когда достиг желаемого и увидел ее, неужели страсть так одолела тебя?»
Как услышал он мой голос, вскочил, словно тигр, протер глаза, огляделся, увидел красавицу, поразившую его, поднялся на престол и сказал мне: «Не думай, будто я стыжусь того, что из-за Кетеван лишился чувств». Он хотел поцеловать лик ее солнечный, но дева опускала голову и стыдливо закрывала лицо, пылала, словно светильник, и не покорялась, не позволяла себя целовать. Тогда я обратился к царевичу: «Что ты спешишь, теперь уже никто не может тебе помешать. Надо скорее сообщить царю о случившемся». Хосро отвечал: «Тебя я не отпущу, а кто желает, пусть отправляется [в Желтый город]». Посоветовал я ему: «Сейчас пойдем отдохнем, выберем место для пиршества».
Спустились мы с башни, и сказали нам горожане: «Ступайте поглядите. Если достоин царя наш дворец, отдохните там, если же нет, то что нам делать?!» Вошли мы в царские чертоги, ослепившие нас своим сиянием. Столь высоки и просторны были они, что не видно было ни потолка, ни стен. Удивился я: «Кто создал такие обширные палаты?!» О роскоши такой я не слыхивал никогда, а видеть — и подавно не видывал! Ни подобных ковров, ни таких драгоценных камней не встречал я в покоях других государей. Престол был усыпан самоцветами — от подножия до кровли, стены выложены из желтого тесаного камня и украшены резьбой. Все, что есть доброго на этом свете или дурного на том свете, все без исключения было изображено на стенах.
Вышел я из дворца, но в башню подниматься не стал, окликнул Хосро снизу: «Теперь не время уединяться, спустись сюда, чтобы твои подданные — старые и новые — возрадовались такому проявлению милости божьей и насладились пребыванием с тобой». Засмеялся Хосро и встал. Кетеван не была еще
