забили в литавры и барабаны. Сел Каис на коня и поехал навстречу царю. Ехали они целый день и прибыли в одно красивое место. Поставили шатры и сели пировать. Утром опять собрались и поехали. Увидели, что скачут к ним два человека. Спешились те, поклонились и доложили: «Царь выехал вам навстречу!» Обрадовался Каис и продолжал путь. Проехали они немного и увидели, что едет им навстречу хранитель царской сокровищницы. Приблизившись, он сошел с коня, поклонился Каису и преподнес ему множество роскошных царских одеяний, пайс поблагодарил его, и поехали они дальше.
Увидели, что едет к ним один человек. Спросили, кто он, но он не ответил ничего — поклонился Каису и поднес ему царский венец с султаном, посланный Шеруком Надел Каис корону, вставил султан, и засверкала она подобно солнцу. Пошли они дальше и увидели, что на встречу им едет главный конюший. Спешился он, поклонился, поздравил Каиса с благополучным прибытием и преподнес ему сорок отборных скакунов в драгоценной сбруе. Поблагодарил его Каис, и они отправились дальше.
Встретили их по пути начальники царской охраны и царские телохранители, восхваляли они Каиса, приветствовали его прибытие и подарили ему пятьдесят воинов в драгоценных доспехах. Потом встретил его главный царский егерь со своей свитой, поклонился он Каису, приложился устами к его колену, поздравил с благополучным прибытием и подарил ему пятьдесят соколов, сотню ястребов и сотню кречетов с теми, кто их обслуживает. Поблагодарил всех Каис. Придворные продолжали прибывать и приветствовать Каиса и оказывали ему почести.
Девять визирей было у царя, и все девять вышли встречать Каиса. Спешились они, поклонились ему, поздравили его с благополучным прибытием, осыпали бесчисленными самоцветами и жемчугами и сказали: «Благословен господь, создавший такого юношу, и благословенны те наставники, которые научили нас оценить ваши достоинства и восславить вас. Но ты превзошел всякую хвалу и оказался лучше, чем написано было в наших книгах».
Сели они на коней и поехали. Через некоторое время показалась такая пышная и многочисленная свита, что взглядом охватить ее было невозможно. И доспехи их сверкали, подобно солнцу. И доложил тогда гостеприимец Абраам Каису: «Царь царей! Вот идет государе наш Шерук. Как подойдет он, вы ему почестей не оказывайте, он сам вам поклонится. Он спешится, и вы поприветствуете друг друга. Правда, он великий царь, но вы еще выше, ибо господь покорил вам такое царство». Заиграли с обеих сторон трубы, застучали барабаны, поднялось веселье, начались скачки и стрельба из лука, смех, радость. Подъехал царь Шерук и сошел с коня. Спешился и Каис, исполненный доблести и красы, и сияние лика его оставляло за собой тень.
И подъехал царь Шерук, и приветствовал он гостя первым, а затем приветствовал его Каис, обнялись они и поцеловали друг другу руку и лицо. Заплакал царь и после долгих слез сказал: «Благословенна милость господня, которой я удостоился в старости. Я не имел сына, у меня только дочь, и послан мне такой зять и сын. Отныне, сын мой Каис, это царство — твое, и все, что ты видишь, принадлежит тебе. Мои звездочеты сулили мне тебя, славного витязя, и слова их оправдались. Теперь, раз ты благополучно прибыл сюда, будь весел и не грусти!» Поблагодарил его Каис.
И повелел царь расстелить парчу и золотые ткани на расстоянии одного дня пути и по ней повел Каиса, и осыпали его драгоценными камнями и золотыми монетами, и шли они так, с весельем и играми, под звуки труб и барабанов. Вышли навстречу все горожане и тоже сыпали на голову Каиса неоценимые и драгоценные камни и золотые монеты и поздравляли и восхваляли его.
Так шествуя, подошли они к городу. Город был необычайно велик, двенадцать дней понадобилось бы, чтобы обойти его. И был он обнесен тремя стенами: снаружи — серебряной, внутри ее — золотой, а внутри золотой — стеной из камней-самоцветов. И они прошли через все три. И выходили все жены и невестки горожан поглядеть на них, даже дряхлые старцы и те не остались дома. И осыпали Каиса множеством самоцветов и раздавали нищим драгоценные камни, и мужчины и женщины благодарили бога, который даровал им такого повелителя, и стелили под ноги бесценную парчу, и трубили в трубы, и били в барабаны. Царило веселье и ликование, радостнее которых око человеческое не видело никогда. И плясали многие искусные плясуны, и взбирались мужчины на [плечи] мужчин, а женщины — на [плечи] женщин, чтобы получше разглядеть Каиса. А Каис так выделялся из толпы, будто восседал в паланкине, поставленном на слоне: был он выше всех.
Подъехали к царскому дворцу. Он был огорожен необычной и удивительной стеной: вместо кирпича была она возведена из драгоценных камней. А дворец был построен еще лучше, нельзя было на него налюбоваться. Вошли они в покои, воссели на престолы. Семь дней и семь ночей был такой пир, какого человек не видывал отроду не только в этом городе, но и на целом свете. Во дворце царило такое веселье, о каком никто никогда не слыхал. Зрелые мужи от радости помолодели, младенцы сорокадневные прыгали в колыбельках, а старцы и те плясали. Через семь дней царь приказал открыть двери двенадцати сокровищниц и раздал золото нищим и убогим, чтобы они благословляли Каиса. Каждый славил его воцарение.
И прислала царица своих придворных приветствовать зятя и поздравить его с прибытием. И прислала девятью девять царских одеяний, девять венцов, девять украшенных самоцветами султанов, девять драгоценных поясов и всего другого по девяти раз девять и наказала передать: «Сын мой Каис, блажен твой родитель, что имеет тебя сыном, а ныне еще более блаженна я, ибо узнала о твоем благополучном прибытии, радуюсь я, что в старости увидела свою дочь счастливой. Ныне ты мой сын и зять, благословен господь, который явил тебя на свет и удостоил нас милости называть тебя сыном. Отныне ты мой сын и повелитель моего царства». Прислала царица семь ключей от семи сокровищниц: «Сын мой, прикажи открыть эти сокровищницы и раздай все неимущим». Поблагодарил Каис со свойственной ему учтивостью и велел присланными царицей ключами отпереть кладовые и раздать все неимущим.
Царь Шерук созвал всех вельмож и приказал устроить игру в мяч и стрельбу на кабахи. Началась игра в мяч и стрельба. Обратился к царю Шеруку управитель двора Фарух: «Отчего не предложите вы Каису поиграть в мяч, когда все играют, считаете его недостойным быть вашим зятем или в чем ином дело?» Отвечал Шерук: «Не смею тревожить его, а если ты предложишь ему поиграть, будет хорошо». Подошел тогда Фарух к Каису и доложил: «Очень я робею перед тобой, о царь, но Шерук желал бы видеть тебя среди игроков в мяч». Обрадовался Каис, приказал привести породистого коня, а сам облачился в одежду для игры в мяч. Так прекрасен был он, восседающий на коне, что взиравшие на него удивлялись и видевшие его изумлялись. Приказал Каис: «Принесите мне мяч!» Принесли три мяча, и начал он играть всеми тремя. Ударял по первому, затем по второму, потом бил по третьему, и, когда третий взлетал вверх, первый падал на землю, и он успевал его отбить, тут падал второй, и его он отбивал; так ловко он бил, что ни разу не промахнулся. Иногда один мяч уступал он другим игрокам, и тогда сам играл двумя. Когда он забрасывал мяч, те все застывали в изумлении, и мячи и чоганы падали из их рук.
Царь и царица наблюдали сверху, дивились красоте и ловкости Каиса и благодарили господа. Когда лошадь уставала, царевичу тотчас подводили другую, он перескакивал с уставшей лошади на отдохнувшую, не касаясь ногами земли. Это очень всех удивляло. И так играл Каис в мяч с раннего утра до полуденного зноя.
Вскочил тогда царь и окликнул Каиса: «Хватит, царь царей, сын мой и жизнь моя!» Спешился Каис, и вошли они в царские палаты и устроили пир. Началось веселье такое, подобного которому человеческий глаз никогда не видывал. Сидели музыканты и певцы и пели сладостными голосами, вознося хвалу Каису. Три дня и три ночи продолжалось пиршество и веселье. Когда возлияния утомили пирующих, они разошлись.
Третий день отвел Каис отдыху, а когда отдохнул, встал ото сна и облачился в прекрасные одежды.
Вызвал царь к себе управителя двора и сказал ему: «Я не смею, а ты попроси Каиса показать нам, сколь искусен он в стрельбе на кабахи». Пришел визирь и сказал Каисару: «Боюсь, что много себе позволяю, государь, но царь желает посмотреть стрельбу на кабахи, и, если ты изволишь принять участие в состязаниях, будет хорошо». Обрадовался Каис и приказал привести коня. Привели коня и вынесли украшенную драгоценностями золотую чашу, поставили ее на высокий столб. Вышел царь в сопровождении вельмож, а для царицы на высокой кровле поставили изумрудный престол. Вышла она со знатной свитой. Высыпали все горожане — мужчины и женщины, дома не остались даже двухлетние дети, все пришли поглядеть на Каиса.
