Опасная тайна

старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Евро­пы и определенно указываем пальцем в сторону тер­риторий, расположенных на востоке. Мы окончатель­но рвем с колониальной и торговой политикой дово­енного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.

Когда мы говорим о завоевании новых земель в Ев­ропе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую оче­редь только Россию и те окраинные государства, ко­торые ей подчинены...»[44]

Правда, условиями для завоевания России, помимо собственно укрепления Германии, были нейтрализация враждебной конкурентки Франции и обязательно Англия в союзниках. И действительно, ради союза с Великобрита­нией, Гитлер и в «Майн кампф», и в последующем ничего не жалел: отказывался и от флота, и от колоний.

«Никакие жертвы не должны были нам показать­ся слишком большими, чтобы добиться благосклонно­сти Англии. Мы должны были отказаться от колоний и от позиций морской державы и тем самым избавить английскую промышленность от необходимости кон­куренции с нами»[45] .

То есть за 7 лет до реального прихода к власти Гит­лер совершенно определенно сообщил всему миру, что начнет войну, сообщил всем, с кем он ее начнет и кого хочет видеть в союзниках. Заметим при этом, что основ­ным личным принципом Гитлера в политике была ее не­изменность: раз поставленная цель должна быть достиг­нута. (Гитлер писал, что политику, который мечется и ме­няет цели, народ не верит.)

Снова зададим себе вопрос — как к подобным госу­дарственным целям должны были относиться политики в Европе и мире?

О Советском Союзе речи нет — он был назначен Гит­лером в жертву, и для СССР с приходом национал-социа­лизма к власти оставался один путь — вооружаться.

Но ведь другим государствам Гитлер совершенно ни­чем не грозил. От Франции требовалось одно — не ры­паться! Англия могла быть недовольна усилением Гер­мании, но ведь Германия намеревалась уничтожить все­общего врага тогдашней Европы — СССР. Кроме этого, будучи сама империей, Британия понимала, сколько войск требуется, чтобы удержать колонии в спокойст­вии. Было совершенно очевидно, что, заглотив Россию, Гитлер будет много лет «пережевывать» ее.

Надо было быть политиком типа Черчилля, чтобы предвидеть развитие событий, но Черчилль в то время был вне правительства Британии. А восторженный по­клонник Гитлера премьер-министр Англии Н. Чемберлен в сентябре 1938 года предал Чехословакию, ультима­тумом заставив ее сдаться Гитлеру, а 30 сентября тайно приехал к Гитлеру на квартиру и там предложил ему под­писать декларацию.

«Мы, фюрер и канцлер Германии, и английский премьер-министр, продолжили сегодня нашу беседу и единодушно пришли к убеждению, что вопрос анг­ло-германских отношений имеет первостепенное зна­чение для обеих стран и для Европы.

Мы рассматриваем подписанное вчера вечером соглашение и англо-германское морское соглашение как символ желания наших обоих народов никогда не вести войну друг против друга.

Мы полны решимости рассматривать и другие вопросы, касающиеся наших обеих стран, при помо­щи консультаций и стремиться в дальнейшем уст­ранять какие бы то ни было поводы к разногласи­ям, чтобы таким образом содействовать обеспечению мира в Европе»[46]

Гитлер, разумеется, охотно подписал это, практиче­ски союзническое, соглашение.

Исходя из государственных идей Гитлера, следует от­метить, что буржуазные страны были прямо заинтере­сованы в том, чтобы Гитлер начал войну, поскольку по планам Гитлера война никак не могла задеть страны За­падной Европы, но зато она должна была уничтожить коммунизм.

На Нюрнбергском процессе обвинитель задал на­чальнику Генерального штаба вооруженных сил Герма­нии В. Кейтелю прямой вопрос: «Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы под­держали Прагу?» Фельдмаршал Кейтель ответил: «Конеч­но, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена (то есть достижения соглашения в Мюнхене) было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии»[47] .

Таким образом, в 1938 г. политики Великобритании и Франции ничуть не ошибались в Гитлере и по- своему были логичны, а Гитлер действительно делал то, что они от него и ожидали.

А вот теми причинами, почему этим мудрым и ра­дужным планам не суждено было сбыться и почему в по­жаре войны меньше чем через год запылала вся Европа, современная история никак не хочет заниматься. Исто­рики предпочитают все объяснять глупостью, трусостью, авантюризмом тогдашних европейских политиков. Но то­гда, повторю, следовало бы все же как-то объяснить, по­чему сразу во всех странах Европы к власти пришли ис­ключительно одни идиоты?

Или это были «демократические политики», выну­жденные учитывать желания еврейского лобби в своих странах?

ПРЕДВОЕННОЕ БРАТАНИЕ

Итак, в 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер со своим антисемитизмом, возведенным в ранг государ­ственной политики. Чего он хотел? В перспективе — что­бы в Германии жили только немцы. (Но это в перспекти­ве, на самом деле до конца войны Гитлер так и не удалил всех евреев не только из важных отраслей экономики, но даже из армии.) В Германии для евреев была создана ат­мосфера ограничений и даже издевательств — этим Гит­лер стимулировал выезд основной массы евреев из Гер­мании. Ему в принципе было все равно, куда они уедут — в Бразилию или США.

Но не все равно было сионистам, Гитлер для сио­нистов был бесценным подарком, они сразу же оказа­ли ему поддержку и установили тесные отношения, по­скольку были заинтересованы, чтобы евреи выезжали ис­ключительно в Палестину.

Союз сионистов и нацистов не мог не сложиться. Обе политических идеи ставили себе целью создание моно­национальных государств: нацисты — для немцев; сио­нисты — для евреев. И государства эти строились в раз­ных частях света, абсолютно не мешая друг другу, в свя­зи с чем нацисты охотно пошли на союз с сионистами, а через них — с еврейским лобби во всех «демократиче­ских» странах.

Американский историк, еврей по национальности, В. Пруссаков сообщает об этом союзе следующее:

«Напомним о малоизвестном событии, весьма красочно иллюстрирующем тесное сотрудничество духовных собратьев. Вначале 1935 года из герман­ского порта Бремерхафен отправился в Хайфу боль­шой пассажирский пароход. Его название «Тель-Авив» было начертано на борту огромными ивритскими бу­квами, а на мачте того же парохода гордо реял наци­стский флаг со свастикой. Судно, направляющееся в солнечную Палестину, принадлежало видному сио­нисту, а капитаном был член национал-социалисти­ческой партии. (Американский журнал «Историкал ревью», № 4, 1993 г.) Что и говорить: абсурдная кар­тина! Но при всей ее внешней абсурдности она ис­ ключительно точно отражает реальные взаимоотно­шения сионистов и нацистов.

Никогда «сионистская работа» не была более дейст­венной и плодотворной, чем в Германии 1933—1938 гг. Молодой берлинский раввин Иоахим Принд, пере­бравшийся впоследствии в США и ставший главой Американского еврейского конгресса, в книге «Мы, евреи», опубликованной в немецкой столице в 1934 г., откровенно радовался национал-социалистической революции, «благодаря которой покончено с ассими­ляцией, и евреи снова станут евреями».