– Они схватили Фезерстона?! – вскричал Гарри, побелев лицом.
– Схватили?! Да они убили его! Они ворвались в дом и учинили там жуткий погром. Фезерстон сидел за столом вместе с сестрой и шурином. Он не успел даже спрятаться. Они скрутили его и вытащили его наружу, а он визжал, как свинья, когда ее режут. Они сорвали с него всю одежду, он остался совершенно голый. Гнусное дело. Они вымазали его в дегте и обваляли в перьях – почти на глазах у сестры; потом они протащили его, визжащего, по улицам и повесили на суку перед таверной. Боже мой! Его визг так и стоит у меня в ушах!
Лэтимер сидел, впившись пальцами в подлокотники, неподвижно глядя в одну точку. Ужас застыл на его посеревшем лице.
– Там говорили, что это вы с Гедсденом натравили толпу.
– Да-да! – Впрочем, это был не ответ, Лэтимер под конец почти не слушал Тома. Потом он встрепенулся: – Но как толпе удалось схватить его? Куда смотрел Мендвилл? Он что, не предупредил его, или этот болван не внял предупреждению?
– Откуда мне знать? Фезерстон, прямо скажем, получил по заслугам. Но тебе не стоило прикладывать к этому руку, Гарри. Теперь нужно срочно позаботиться о себе.
– Что? – Гарри вглядывался в лицо друга, пытаясь сообразить, о чем он толкует. Внезапно он насторожился. – Ты думаешь?.. – начал он.
– О чем ты?
– Проклятье! Именно так! Именно так, Том! Все подстроил этот капитан. Этот дьявол Мендвилл сознательно смолчал и допустил гибель своего агента – чтобы возбудить дело против меня, чтобы привлечь меня к суду!
– Ты с ума сошел!
– Сошел с ума? А чем еще, по-твоему, все это объяснить? Мендвилл находился в Чарлстоне уже целых два часа, когда я говорил на рынке с Сыновьями Свободы. За это время можно было трижды переправить Фезерстона в безопасное место. Почему его не переправили? Почему? Ответь мне на это!
– Но если ты был в этом так убежден, зачем спешил его выдать?
– Зачем?.. – Лэтимер недоуменно смотрел на него, не находя ответа. – О! Меня разобрала досада на Ратледжа. Дешевый выпад – лишь бы вышло не по его, лишь бы ему не повиноваться. Да все равно – не я, так Гедсден их бы натравил. Но даю слово, Том, я никогда бы этого не сделал, а сделал бы Гедсден – я бы сам пошел предупредить Фезерстона, если бы почуял ловушку, в которую Мендвилл меня заманил. – Он замолчал, потом тусклым голосом добавил:
– Кэри никогда мне не простит.
Только он это произнес, как Джулиус открыл дверь и доложил о приходе Ратледжа, Молтри и Лоренса.
Гарри отбросил салфетку и поднялся им навстречу. Все трое, даже симпатизировавший ему Молтри, были суровы и непреклонны.
Ратледж, кривя губы, начал первый, с интонацией резкой и враждебной:
– Итак, сэр, вопреки нашему мнению, вы все-таки сделали по-своему.
Что Лэтимер мог на это ответить? Они все равно ему не поверят. Он стоял молча, готовый принять любое наказание, которое выберет Ратледж – а от Ратледжа он снисхождения не ждал. Лэтимер старался сохранить бесстрастный вид, принятый адвокатом за наглость.
– Толпа провозгласила вас своим героем, сэр, – продолжал Ратледж, – можете веселиться. Ведь это то, к чему вы стремились и ради чего все это затеяли.
– Тут вы, по крайней мере, ошибаетесь, – твердо ответил Лэтимер. – Каждый носит в себе мерило, с которым подходит к своим ближним. Я вынужден предположить, что, находя в тщеславии источник действий других людей, вы ориентируетесь на собственное тщеславие.
– Превосходно! – сказал Ратледж. – Самое время для философского диспута. Я пропускаю мимо ушей ваше оскорбление вслед за предыдущими.
– Не сомневаюсь в этом, – желчно сказал Лэтимер, понимая, однако, что с каждым словом становится все более неправ.
Молтри вмешался:
– Ты знаешь, что тебе грозит, Гарри?
– Я знаю, но это меня не волнует.
– Это должно вас волновать, – серьезно выговорил Лоренс. – Мы пришли, чтобы заставить вас это понять. Вам нельзя медлить – в любую минуту может быть отдан приказ о вашем аресте.
– О моем аресте?
– О чьем же еще? – спросил Ратледж. – Вы натравили на человека толпу, она совершила убийство, и вы думаете, это сойдет вам с рук? Вы не послушали меня сегодня…
– Я не стану слушать вас и сейчас, – перебил его Лэтимер. – В том, что я сделал, больше вашей вины, чем моей.
– Вины? Моей? – Ратледж оглядел своих спутников, как бы призывая их в свидетели и приглашая вникнуть в это фантастическое заявление. – Моей вины! Как бы вам слегка не переусердствовать в своих сумасбродных обвинениях, сэр!
– Мистер Ратледж, я не хочу подбирать выражения. Здесь мой дом, и если вам непременно хочется насмехаться надо мной, заставляя меня оскорблять вас, я предпочел бы, чтобы вы делали это в другом месте. Том, будь так добр, позвони Джулиусу.
– Одну минуту, сэр! Одну минуту! – легкий румянец выступил на полных щеках Ратледжа.
– В самом деле, ты должен выслушать нас, – поддержал его Молтри. – Не звоните, Том. Ты должен понять, Гарри, мы не можем допустить, чтобы тебя арестовали.
– Но кто меня арестует?
– Если губернатор прикажет, мы вынуждены будем подчиниться. И если тебя арестуют, то будут судить, а если будут судить, то непременно повесят.
– С согласия Сыновей Свободы, – возразил Гарри. – Тут упоминали, что они меня поддерживают, а я сказал, что мне это безразлично. Так вот, это не так. Я изменил свое мнение. Я полагаюсь на этих ребят, и вы, кстати, тоже можете на них положиться.
– Неужели вам непонятно, Лэтимер, – увещевал его Лоренс, – что именно этого мы не хотим. Ведь это может привести к катастрофе.
– Но я вовсе не стремлюсь избежать ареста! Напротив, я буду только рад. Я буду только рад и аресту, и суду. Они дадут мне возможность разоблачить преднамеренную подлость, с помощью которой меня загнали в тупик.
Все трое мрачно переглянулись. Затем Молтри твердым тоном объявил их окончательное решение:
– Гарри, сегодня вечером тебе надлежит покинуть Чарлстон. Не медля!
– Не вижу необходимости.
– Но вы уедете тем не менее, – сказал Лоренс.
– Не сдвинусь ни на шаг.
Ратледж предпринял еще одну атаку:
– Неужели вы настолько тупы, что ничего не понимаете, или так своевольны и упрямы, что не хотите понимать? Неужели вас заботят лишь восторги толпы? Лже-герой! Если вам недостает ума, чтобы предугадать последствия, тогда помоги вам Бог! Вас арестуют и будут судить. Это может кончиться плачевно для всего континента. Пожар войны готов вспыхнуть от Джорджии до Массачусетса, от Атлантики до Миссисипи. Он уже тлеет после того дела под Лексингтоном; малейший ветерок народного волнения может раздуть настоящее пламя. Если вы лишены разума и ослушаетесь нас сейчас, то страна может оказаться втянутой в гражданскую войну. Последний раз спрашиваю: желаете ли вы оставаться здесь и наблюдать, каких дел натворили, потворствуя своему чудовищному тщеславию?
– Нет, сэр, не желаю.
– Вы уедете?! – воскликнули в один голос Молтри и Лоренс.
– Я остаюсь.
– Но…
– Если бы я в самом деле руководствовался собственным тщеславием, как утверждает мистер Ратледж,
