Месторазвитие русской промышленности. Берлин, 1932.
О задачах кочевниковедения (Почему скифы и гунны должны быть интересны для русского). Б. м., 1928
'Подъем' и 'депрессия' в древнерусской истории. Прага, 1925.
Россия — особый географический мир. Прага, 1927.
Самобытность и независимость Отечества — превыше всего. Б. м., 1936.
К познанию русских степей (географический очерк). 'Версты', 1928, Jfc 3.
К проблеме индустриализации. Евразийская хроника, 1928, № 10.
Месторазвитие русской промышленности. 'Новый Град', 1933, № 6.
По Доуралью и Сибири. 'Евразийская хроника', 1928, № 10.
Пятилетний план и хозяйственное развитие страны. 'Новый Град', 1932, № 5.
Россия и эмиграция. 'Новый Град', 1938, № 13.
Хозяйственное строительство. 'Новый Град', 1936, Н 11.
Русь снежная. 'Вестник РСХД', 1966, № 81.
Тридцать лет. 'Вестник РСХД', 1966, № 81. Европа и Евразия. 'Русская мысль', 1921, №№ 1–2. Великороссия и Украина в русской культуре. 'Родное слово', 1926, № 8.
О евразийской литературе. 'Славянская книга', 1926, №№ 4–5, стр. 202–206.
Производительные силы России. 1923, 'Евразийский временник', Берлин.
Россия и латинство. Берлин, 1923.
К вопросу об экономической проблеме евразийства. 'Евразийская хроника', 1926, № 6.
К вопросу о государственном и частном начале промышленности. 'Евразийский временник', Париж, 1927, № 5. Россия — особый географический мир. Прага, 1927.
Географические и геополитические основы евразийства. Движущие силы русской истории. Другая Россия.
Евразийская концепция русской истории. Евразийство.
Идеократическое перерождение марксизма (из русской историографии Запада).
К вопросу о русско-немецком научном сотрудничестве. К обоснованию евразийства.
Коммунистический интернационал шш евразийский национализм? (О происходящем в России).
Национальные и интернациональные мотивы 5-летнего плана.
О национал-социалистической партии. О правящем отборе. Основы геополитики России. Русское среди народов Евразии.
Примечания
1
От имени 'Азия' как в русском, так и в некоторых романо-германских языках произведено два прилагательных: 'азийский' и 'азиатский'. Первое, в историческом его значении, относится по преимуществу к той, обнимавшей западную часть нынешней Малой Азии римской провинции, а затем диоцезу, от которых получил впоследствии свое имя основной материк Старого Света. В первоначальном, более узком смысле, термины 'Асия', 'асийский', 'асийцы' употреблены, например, в 'Деяниях Апостолов' (главы 19 и 20). — Прилагательное 'азиатский' имеет касательство ко всему материку. Корневой основой слов 'Евразия', 'евразийский', 'евразийцы' служит первое, более древнее обозначение; однако не потому, чтобы 'азийство', в этом случае, возводилось исключительно к римским провинции и диоцезу. наоборот, евразийцы обращаются в данном случае к гораздо более широкому историческому и географическому миру. Но слово 'азиатский', в силу ряда недоразумений, приобрело в устах европейцев огульно-одиозный оттенок. Снять эту, свидетельствующую только о невежестве, печать одиозности можно путем обращения к более древнему имени, что и осуществлено в обозначении 'евразийства'. 'Азийским' в этом обозначении именуется культурный круг не только Малой, но и 'большой' Азии… В частности же ту культуру, которая обитала в 'Асии' времен апостольских и последующих веков (культуру эллинистическую и византийскую), евразийцы оценивают высоко и в некоторых отраслях именно в ней ищут прообразов для современного духовного и культурного творчества. Об этом см. ниже.
2
С точки зрения причастности к основным историософским концепциям, 'евразийство', конечно, лежит в общей со славянофилами сфере. Однако проблема взаимоотношения обоих течений не может быть сведена к простому преемству. Перспективы, раскрывающиеся перед евразийством, обусловлены, с одной стороны, размерами совершившейся катастрофы, а с другой — появлением и проявлением совершенно новых культурно-исторических и социальных факторов, которые, естественно, не участвовали в построениях славянофильского миросозерцания. Кроме того, многое, что считалось славянофилами основоположным и непререкаемым, за истекшие десятилетия частью изжило себя или же показало свою существенную несостоятельность. Славянофильство в каком-то смысле было течением провинциальным и 'домашним'. Ныне, в связи с раскрывающимися перед Россией реальными возможностями стать средоточием новой европейско-азиатской (евразийской) культуры величайшего исторического значения, замысел и осуществление целостного творчески-охранительного миросозерцания (каковым и считает себя евразийство) должны найти для себя соответственные и небывалые образы и масштабы.
3
Последнее определение может претендовать на значительную историческую точность. Сущность византийской культуры определяется сочетанием многоразличнейших элементов. Токи религиозных, художественных и других импульсов, шедших с Востока, из Палестины, Сирии, Армении, Персии, Малой Азии, а также из некоторых частей Африки сопрягались здесь с восприятием западной государственной и правовой традиции (бытие и развитие в Византии римского права). Также соприкосновение со степными культурами, столь определительное для образа русской культуры, не прошло в свое время бесследно для Византии. И многое в византийских модах и нравах восходит к заимствованию у степных 'варваров', последовательными волнами набегавших на границы империи…
4
