Днем и ночью хорошая погода (сборник)

мгновение — и я приду к вам! Вы были на балу у Вёльнеров в мое отсутствие? Ну и как, все прекрасные юноши нашего города ушли оттуда, лишившись всякой надежды?

Пока он говорит, Фридрих поспешно натягивает на себя одежду. Он уже почти оделся, но тут барон без стука входит в комнату. Они смотрят друг на друга.

Как я вижу, не все.

Адель (в панике): Что? Что? Что — не все?

Корнелиус: Не все прекрасные юноши нашего города лишились надежды.

Входит Язон, вскрикивает и убегает прочь.

Фридрих: Сударь… Э-э-э-э… Я… Я… Я…

Корнелиус: Барон! Барон Корнелиус фон Бельдт.

Фридрих: Э-э-э-э… Э-э-э-э… Граф Фридрих фон Комбург.

Корнелиус: Из саксонских Комбургов?

Фридрих (запинаясь): Да. Вы знакомы с… э-э-э-э… с… моей семьей?

Корнелиус: Я хорошо знал вашего дядю Голлута фон Комбурга. Милейший человек. Жаль-жаль! Я охотно сам пригласил бы вас сюда, к себе, если бы жена меня не опередила.

Адель: Корнелиус! Это совсем не то, что вы думаете!

Фридрих: Нет! Нет! Совсем не… Совершенно не… не… не… (Запинается и замолкает.)

Корнелиус: Я ничего не думаю! Я просто вижу! Итак, когда, сударь?

Фридрих: Но… Как это… Что… Что — когда?

Корнелиус: Когда же, граф? Когда и где?

Фридрих: Как это? Когда и где? Где — что?

Корнелиус: Дуэль! Наша с вами дуэль! Я не жажду вашей смерти, молодой человек, знайте это. И я, возможно, смог бы забыть это свое неудачное возвращение, если бы у него не было свидетелей. Но вас видел мой слуга, а это значит, что завтра утром, на рассвете, весь дом будет знать, что я оказался в классической роли рогоносца. Я должен держать своих людей в руках, а посему, сударь, обязан загладить совершенную вами глупость! Мне решать, как это сделать: я выбираю пистолеты. Где и когда — решать вам.

Фридрих: Но… но… я… я не хочу… Я не верю вам… Я так смущен, сударь… Может быть, мои извинения…

Корнелиус: Хорошо! Тогда, скажем, в Банной роще в восемь часов. Итак, до скорого свидания, сударь! А сейчас не будете ли вы так любезны и не освободите ли эту комнату? Я очень устал с дороги. Я даже сказал бы, что в настоящий момент мертвец — это я. Всего хорошего, сударь!

Фридрих в полном смятении пятится к выходу.

Вы забыли вашу шляпу, сударь. Вот она! А дверь — у вас за спиной.

Фридрих уходит.

Адель: Корнелиус! Корнелиус! Но он всего лишь дитя!

Корнелиус: Дитя, которое только что доказало вам обратное, дорогая моя. Какая досада! Комбурги принадлежат к прекрасному роду, они богаты и, кажется, полны достоинств!

Адель (в слезах): И он их единственный наследник.

Корнелиус (смеясь): Так молитесь же, чтобы он убил меня, а затем женился на вас!

Адель: Первый выстрел за вами, вы прекрасно знаете, что вас никто не сможет убить! (Разражается рыданиями.)

Корнелиус (смеясь): Как приятно слышать такое, моя прекрасная Адель! Да уж, чудесное возвращение, дорогая! Мне следовало бы предупредить вас, признаю?, это моя ошибка. В следующий раз отправлю кого-нибудь с известием. (Продолжая говорить, раздевается и ложится в постель.) Спокойной ночи, Адель. Подвиньтесь немного, пожалуйста, и дайте мне вашу подушку. Этот молодой человек на вид вполне опрятен, но никогда не знаешь, что можно подцепить, особенно после маскарада! Подвиньтесь же! (Задувает свечу.)

Адель: Вы чудовище! Убийца!

Корнелиус: Вы сами вынуждаете меня быть таким.

Адель: Вам следовало оставаться в Пруссии!

Корнелиус: Я уже принес свои извинения, дорогая. А теперь дайте мне поспать. Угрызения совести всегда действуют на меня усыпляюще.

В темноте слышатся всхлипы Адели.

Адель: Бедный мальчик! Он только что приехал в Вену. Откуда ему было знать? Вы несправедливы!

Корнелиус: Отчего же? По какому праву этот проныра в отсутствие мужа пользуется прелестями его супруги? Под предлогом, что этот несчастный — ее кормилец, поилец, защитник, опекун — находится на охоте? А? Вы что, силком затащили его к себе в постель?

Адель: Почти! Из-за вас ни один мужчина в Вене не решается больше за мной ухаживать! Я потеряла голову от его храбрости!

Корнелиус: Не храбрости, а неосмотрительности.

Адель: Но по какому праву вы мне запрещаете?.. Я… Вы… вы не любите меня!

Корнелиус: Больше! Я больше не люблю вас! Иначе я в конце концов направил бы этот пистолет на себя! Распутница! Шлюшка! Развратница! Подите сюда, у меня окоченели ноги!

Адель: Оставьте меня, скотина, убийца! Ах! Корнелиус, Корнелиус! Зачем вы вернулись так рано?

Свет гаснет так же, как и зажегся.

Занавес.

Сцена 2

По другую сторону декораций две складные кровати казарменного типа, между ними [тумбочка][1], сзади окно, сквозь которое льется слабый свет зари. На одной из кроватей спит мужчина. Входит Фридрих, веселый, с победным видом, и, напевая, начинает снимать с себя мундир и саблю.

Фридрих (напевает):

Что за прелесть баронесса!
А барон к чертям пошел!

Венцеслав просыпается и зажигает свет.

Венцеслав: Это ты, Фридрих?

Фридрих: Я. Прости, Венцеслав, я разбудил тебя!

Венцеслав (зажигая свет): Который час? Ого! Неужто наш полковой жеребчик наконец-то нашел себе в Вене кобылку?

Фридрих: Да, дружище! И не только кобылку, но еще и ее муженька, тот явился на рассвете. (Смеется.)

Венцеслав (окончательно проснувшись): Муженька? Вот