25
Психометр продолжал работать, то ускоряя, то замедляя темп. Иногда он издавал звук, похожий на хрипение расстроенного механизма часов. Это был единственный звук в комнате, и Адамсу показалось, что он слышит биение сердца, либо дыхание спящего человека, либо пульсацию крови в сонной артерии.
Он с гримасой посмотрел на кучу бумаг, которую минуту назад рассерженно сбросил со стола движением руки, поскольку в них ничего не было. Абсолютно ничего. Личные дела его сотрудников, каждое из них безупречно, тщательно проверено. Свидетельство о рождении, свидетельство о прохождении обучения, рекомендации, проверка на лояльность, психологические тесты — все данные, которые должны быть. Ни одного изъяна.
В этом и была вся загвоздка… Ни в одном личном деле, ни у одного человека из персонала службы не оказалось ни одного недостатка. Ничего, за что можно было бы ухватиться, что могло бы вызвать подозрение. Все чисто и бело, как лилия.
И все же кто-то из них похитил Саттона. Кто-то из них сообщил Саттону о ловушке, которая устроена в отеле. Кто-то из них, знавший о ловушке, действовал так, чтобы спасти Саттона.
«Шпионы», — сказал себе Адамс и ударил кулаком по столу с такой силой, что ушиб костяшки пальцев.
Только их человек мог взять досье Саттона. Только их человек мог знать о решении уничтожить Саттона и о трех людях, которым было поручено выполнить это.
Адамс мрачно усмехнулся. Психометр как бы смеялся над ним.
«Крак, — безжалостно продолжал он, — клик, клик-клик».
Это звучало сердце Саттона, звенело его дыхание… Это была жизнь Саттона, где-то продолжающаяся. До тех пор, пока Саттон жив, независимо от того, где он был и что он делал, психометр будет издавать эти звуки: «Крак, крак, крак».
Он где-то в районе пояса астероидов, указывал психометр. Это очень неточное указание вывело на орбиты многие корабли, оснащенные психометрами, корабли, которые участвовали в операции с целью уточнения местонахождения Саттона. Рано или поздно… через часы, или дни, или недели, но Саттона найдут.
«Крак…»
— Война, — сказал человек в маске.
И спустя какие-то часы корабль, издавая свистящие звуки, прорезал небосклон над холмами, подобно светящейся комете, и упал в болото. Корабль, каких еще не было, внутри которого находилось оплавленное оружие, не похожее ни на что, известное человеку. Корабль, чей грохот разбудил спящих жителей в радиусе многих миль. Его раскаленный металл сверкал в небе подобно маяку.
Корабль и тело, и след, который оставил человек на протяжении трехсот ярдов в болоте. Следы одного человека и слабые следы других ног, тянущихся через топь. И тот, который тащил на себе другого полумертвого человека, был Ашер Саттон, поскольку его, Саттона, отпечатки пальцев обнаружили на одежде человека, лежащего у края болота.
«Саттон, — подумал Адамс, — всегда этот Саттон. Имя Саттона на обложке книги на Альдебаране XII, отпечатки пальцев Саттона на одежде мертвеца. Человек в маске сказал, что никакого инцидента на Альдебаране не произошло бы никогда, если бы не было Саттона. И Саттон убил Бентона пулей в руку».
Доктор Рэйвен сидел напротив него и рассказывал о том дне, когда Саттон пришел к нему в университет.
— Он нашел судьбу, — пояснил доктор Рэйвен, — и сказал это очень просто, как о чем-то обыкновенном, словно можно было ожидать, что это определенно произойдет. Нет, это не религия, — продолжал доктор Рэйвен, и послеполуденное солнце сверкало на его белых как снег волосах. — Нет, нет, — это не религия, это судьба, разве вы не понимаете?
— Судьба. Имя существительное. Судьба — как предопределенный ход событий, часто понимаемый как необоримая сила…
— Это правильное определение, — подтвердил доктор Рэйвен, как бы обращаясь к лекционному залу, — которое может быть несколько изменено, когда Ашер Саттон допишет свою книгу.
— Но как Саттон мог найти судьбу? Судьба — это идея, абстракция.
— Вы забываете, — мягко прервал его доктор, как будто говорил с ребенком, — ту часть определения, где говорится о необоримой силе. Это как раз то, что он нашел. Силу.
— Саттон рассказывал мне о тех существах, которых он обнаружил на 61 Лебедя, — сообщил Адамс. — Он не сумел описать их достаточно понятно. Он просто сказал, что больше всего подходит определение «симбиотические абстракции».
Доктор Рэйвен кивнул головой и весь обратился во внимание. Он подумал, что определение «симбиотические абстракции» совпадает с тем, что нужно, хотя и трудно решить, что же это такое и на что похоже.
— Давайте попросим объяснения у робота, — предложил он.
Информационный робот на его вопрос ответил техническим термином.
Адамс повторил задание.
— Симбиоз, — ответил он, — сэр, симбиоз — это очень просто. Это взаимовыгодное сотрудничество двух организмов различных видов, обоюдоблагоприятное, вы понимаете, сэр? Вот что очень важно — это фактор, касающийся взаимной выгоды. Когда это сотрудничество благоприятно не только для одного, но именно для обоих. Но сотрудничество — это нечто другое. В этом случае тоже присутствует взаимная выгода, сэр, но отношения внешние, а не внутренние. Это не паразитизм, если уж на то пошло, так как в этом случае только одна сторона получает выгоду. Хозяин не получает выгоды, ее получает только паразит. Это, может быть, звучит несколько запутанно, сэр, но…
— Расскажите мне, — попросил Адамс, — относительно симбиоза. Все остальное для меня не важно.
— В действительности, — продолжал робот, — это очень простая вещь. Взять, например, мох. Вы знаете, конечно, что он существует с некоторыми видами грибков.
— Нет, — ответил Адамс, — я не знал.
— Это действительно так, — подтвердил робот. — Грибок растет внутри мха: внутри корней, веточек и даже внутри семян. И если бы не было этих грибков, то мхи не могли бы произрастать на такой бедной почве, в которой они живут. Никакое растение не может расти на такой почве, потому что, вы понимаете, сэр, никакое другое растение не сосуществует с этим грибком. Мхи представляют грибкам место для жизни, а грибки дают им возможность произрастать на чрезвычайно скудной почве.
— Я бы не назвал это очень простым, — возразил ему Адамс.
— Ну, — ответил ему робот, — есть и другие примеры, конечно. Некоторые ползучие растения представляют собой сочетание организмов типа водорослей и грибковых. Другими словами, эти растения представляют собой два различных вида организмов.
— Удивительно, — сказал Адамс сердито, — как ты не растаешь от счастья, что так хорошо знаешь все это.
— Кроме того, существуют еще такие животные, имеющие зеленую окраску, — продолжал работ.
— Лягушки, — уточнил Адамс.
— Нет, не лягушки, некоторые простейшие животные. Это организмы, которые живут в воде, понимаете? Они вступают в симбиоз с некоторыми водорослями. Животные пользуются тем кислородом, который они получают от растений, а растения усваивают углекислый газ, выделяемый животными. А есть еще черви, внутри которых в симбиотическом состоянии живет водоросль, она помогает ему в процессе пищеварения. Этот симбиоз действует очень успешно, за исключением тех случаев, когда червь переваривает и саму водоросль. И даже это становится возможно лишь в результате присутствия этой водоросли, с помощью ее самой.
