— Спальная комната находится наверху, — сказал он, — рядом с балконом. Кейс и я занимаем первую — и вторую комнаты по левой стороне. Вы можете выбрать любую из оставшихся.
Он пошел вперед, чтобы проводить их вверх по лестнице. Но Кейс заговорил, и Прингл остановился в ожидании, держась рукой за перила.
— Мистер Саттон, — поинтересовался Кейс, — мне кажется, что я где-то слышал ваше имя.
— Я так не думаю, — ответил Саттон. — Я не особо важная фигура.
— Но именно вы убили Бентона, — уверенно произнес Кейс.
— Кто вам сказал, что я убил его? — удивился Аш.
Кейс даже не улыбнулся, но весь его вид показывал, что, не будь он Кейсом, то расхохотался бы.
— Тем не менее, вы должны были убить его, поскольку я знаю, что единственный способ завладеть астероидом — это убить его владельца. Бентону он очень нравился, и если бы он был жив, то никогда бы с ним не расстался.
— Ну, если вы так настаиваете, то я действительно убил Бентона.
Кейс как бы в изумлении встряхнул головой.
— Это что-то невероятное, что-то удивительное.
— Доброй ночи, мистер Кейс, — вмешалась Ева, потом повернулась к Принглу. — Не беспокойтесь, мы сами найдем дорогу.
— Что вы, никакого беспокойства, — обернулся Прингл. — Никакого беспокойства.
Он опять засмеялся. Быстро и легко он взбежал по лестнице.
Прингл и Кейс — в них было что-то неправильное. Сам факт пребывания на астероиде выглядел зловеще. В голосе Прингла постоянно была насмешка, оба они смеялись над ними, получая от этого какое- то странное наслаждение и удовольствие, наслаждаясь своими двусмысленными шутками с подтекстом, который был понятен им одним.
Прингл был разговорчив, но Кейс — строг и корректен, во время разговора он словно рубил слова вескими и эффектными паузами.
В отношении Кейса к ним было что-то неуловимо знакомое, он кого-то напоминал, но кого… Саттон не мог вспомнить.
Сидя на краю постели, Саттон криво усмехнулся.
— Если бы я только мог вспомнить, что означает его манера говорить, двигаться, быть постоянно строгим и подтянутым. Если бы я мог ассоциировать это с чем-то определенным, что я знаю — это могло бы многое объяснить, подсказать, кем является Кейс. Кейс знает, что я убил Бентона, знает, кто я. Он должен бы скрывать это, но он этого почему-то не делает. Очевидно, это нужно ему для укрепления своего “я”. По всей видимости, он нуждается в подобном самоутверждении, хотя и старается не показать этого.
Ева также не доверяет им, кажется, она пыталась что-то шепнуть, когда мы расставались около ее двери. Я не мог отчетливо понять, что она пыталась сказать мне, но по движению ее губ, как мне показалось, она произнесла:
— Не доверяй им.
Будто я и так стал бы кому-нибудь доверять. Вообще кому-нибудь.
Саттон сидел и шевелил пальцами ног, разочарованно глядя на них. Он попытался шевелить ими в отдельности, но ему это не удавалось. Не получилось и одинаковое движение всех пальцев вместе.
— Я даже не могу как следует потренировать свое тело, — думал он. Это было странное направление мыслей.
— Прингл и Кейс ждали нас, — сказал себе Саттон, но когда он думал об этом, то не был уверен, не начал ли он фантазировать. Действительно, как они могли ожидать их, когда даже не знали, что Херкимер и Ева направляются на астероид.
Он отрицательно покачал головой, но чувство, что эти двое ожидали их, осталось. Странная мысль крепко засела в голове.
Хотя, стоит хорошенько подумать, это было не так уж и странно. Адамс знал, что он возвращается на Землю. Возвращается домой после двадцати лет отсутствия. Адамс все знал и поэтому расставил на него ловушку. Впрочем, у Адамса не было никаких возможностей узнать об этом.
— Но почему? — спросил он себя, — почему Адамс устроил ему ловушку?
Почему Бастер бежал на какую-то отдаленную планету?
Что заставило Бентона послать ему вызов?
Почему Ева и Херкимер привезли его на этот астероид?
Для того, чтобы он написал книгу, объяснили они. Но книга уже написана!
Он потянулся к своему пиджаку, брошенному на спинку стула. Из него он вытащил книгу, буквы на ее обложке были вытиснены золотом. Вместе с книгой из кармана выпало письмо и упало на ковер. Он поднял письмо, положив на кровать рядом с собой, затем открыл книгу на титульном листе.
— Это судьба, — медленно прочитал он заглавие. — Автор — Ашер Саттон.
Под заглавием в самой нижней части страницы была стречка, набранная мелким шрифтом.
Саттону пришлось поднести книгу поближе к глазам, чтобы отчетливо прочесть. Там было напечатано:
И это все. Не было ни даты публикации, ни каких-либо указаний на авторские права, ни кто был издателем.
“Как будто, — додумал Саттон, — книга была настолько известна, настолько являлась частью жизни каждого человека, что все остальное, кроме названия и имени автора, было излишним”.
Он перевернул две страницы. На них ничего не было напечатано, и еще одну страницу, и уже дальше начинался текст…
— С первого момента зарождения жизни, с первого малейшего движения живого существа на любой планете Галактики оно двигалось, ело, ползало по дороге жизни и одиночества.
“Вот оно, — подумал Саттон. — Именно так я и хотел начать книгу. Я должен был действительно написать ее когда-то и где-то, поскольку сейчас держу ее в руках”.
Он закрыл книгу, осторожно положил ее в карман, а пиджак снова повесил на спинку кресла.
“Я не должен ее читать, — подумал он, — я не должен ее читать и знать, как она написана Я не имею права этого делать. Я должен написать ее так, как сам представляю, как задумал в эти долгие годы. Это единственный способ создать книгу. Необходимо быть честным: когда-нибудь человеческая и другие расы смогут прочесть ее, и потому каждое слово в ней должно быть именно таким, как есть, написана она должна быть хорошо и просто, чтобы любой мог прочесть и понять ее”.
Он придвинул одеяло, забрался под него и взял лежавшее на постели письмо. Старое, пожелтевшее, оно вскрылось легко, осыпав простыню засохшим клеем. Саттон вынул лист из конверта и очень осторожно развернул его, боясь повредить. Письмо было отпечатано на машинке со множеством ошибок и опечаток, забитых буквой “х”, — очевидно, для автора процесс печатания был непривычным делом.
