— Да, сэр, — сказал андроид.
— А борода, — продолжал Саттон, — потому, что я не мог побриться.
— Я видел бороды и раньше, — сказал ему андроид.
Саттон спокойно стоял и смотрел на мир перед ним: на взлет башен, светящихся в утреннем небе, на темную зелень деревьев, на синие и алые всплески цветов в садах на наклонных террасах. Он глубоко вздохнул и почувствовал, как воздух заполнил его легкие, выискивая все более дальние уголки, которые так долго голодали. К нему возвращались… снова возвращалась память о жизни на Земле, о рассветном небе, о пламенеющих закатах, о глубоком снеге, о росе на траве, о быстром переливе человеческого разговора, о ритме человеческой музыки, о дружелюбии птиц и белок, о мире и покое.
— Автомобиль ждет вас, сэр, — сказал андроид. — Я отвезу вас к человеку.
— Я бы лучше прогулялся.
Андроид покачал головой.
— Человек ждет вас и он очень нетерпелив.
— А, ну ладно, — согласился Саттон.
Сиденье было мягким, и он небрежно погрузился в него, осторожно придерживая чемоданчик на коленях. Автомобиль мчался, а он смотрел из окна, очарованный зеленью Земли.
— Зеленые поля Земли, — пробормотал он. — Или это были долы Земли? А, неважно. Старая песня, написанная давным-давно. Написанная во времена, когда на Земле еще были поля вместо парков, а Землю пахали для более важных дел, чем цветочные клумбы; в тот день, тысячи лет тому назад, когда человек только начинал чувствовать брожение космоса в своей душе. За много лет до того, как Земля стала столицей и центром Галактической империи.
Огромный галактический корабль шел на взлет в дальнем конце поля, скользя по льдисто-гладкой направляющей, с жарким пламенем стартовых двигателей, кипящим в дюзах. Его нос, с шумом вошел в ведущий вверх изгиб взлетной установки и уже был далеко — грохочущая полоска серебра, выстреленная в голубизну. Мгновение она мерцала в золотисто-красном утреннем свете, а потом была проглочена лазурным туманом неба.
Саттон снова устремил взгляд на землю и сидел, впитывая в себя ее вид, как человек впитывает в себя первые горячие лучи весеннего солнца после долгих месяцев зимы.
Далеко к северу возвышались двойные башни Бюро Правосудия, Инопланетное отделение. А к востоку — громада зданий из пластика и стекла — Университет Северной Америки. И другие здания, которые он позабыл… Здания, для которых, как он обнаружил, у него не было названий. Здания, удаленные друг от друга на расстоянии мили, с парками и участками лужаек между ними, были скрыты холмами деревьев и кустарников — ни одно не стояло в пустынном одиночестве — и сквозь их зелень Саттон заметил мерцание света как свидетельство того, что там жили люди.
Машина скользнула и остановилась перед административным зданием, андроид открыл дверцу.
— Сюда, сэр, — попросил он.
В холле было занято всего несколько кресел, в большинстве своем — людьми.
— Людьми или андроидами, — подумал Саттон. — Нельзя уловить разницу, если не видишь их лбов. Знак на лбу — клеймо изготовления. Сигнальная пометка, которая говорит: этот человек не человек, хотя и кажется им.
Вот те, которые ко мне прислушиваются. Вот те, которые обратят на меня внимание. Вот те, которые спасут от любой вражды, которую в будущем человек поднимет против меня.
Потому что они хуже, чем те, кто не лишен наследства. Они не бывшие люди, ибо никогда не были ими. Они рождены не женщиной, а в лаборатории. Их мать — бункер с химическими реактивами, а отец — изобретательность и техника человеческой расы.
Андроид — искусственный человек. Человек, сделанный в лаборатории из собственно человеческого глубокого знания химических веществ, атомной и молекулярной структур и той странной реакции, которая известна под названием “жизнь”.
Человек во всем, кроме двух строк знака на лбу и неспособности к биологическому воспроизводству.
Искусственные люди в помощь настоящим, биологическим людям, чтобы держать груз Галактической империи, чтобы тонкую нить человечества сделать прочнее. Но удерживаемые на своем месте. Месте, вполне подходящем для них.
Коридор был пуст, и Саттон, шлепая босыми ногами по полу, шел за андроидом. На двери, перед которой они остановились, было написано: “Томас X.Дэвис (человек). Начальник эксплуатационного отдела”.
— Входите, — андроид открыл дверь.
Саттон вошел. Человек за столом взглянул вверх и судорожно глотнул.
— Я человек, — заявил ему Саттон. — Может быть, я и не похож на него, но это так.
Человек ткнул большим пальцем в сторону кресла.
— Садитесь, — сказал он.
Саттон сел.
— Почему вы не отвечали на наши сигналы?
— Передатчики неисправны, — ответил Саттон.
— У вашего корабля нет опознавательного знака.
— Его смыло дождем, — сказал Саттон. — У меня не было краски.
— Дождь не смывает краску.
— Не земной дождь, — нахмурился Саттон. — Там, где я был — смывает. И не только краску.
— Ваши двигатели, — спросил Дэвис, — вы не смогли из них ничего выжать?
— Они не работают, — ответил ему Саттон.
Кадык Дэвиса подскочил вверх и вниз.
— Не работают? Как же вы управляли кораблем?
— Энергией, — ответил Саттон.
— Энергией… — поперхнулся Дэвис.
Саттон посмотрел на него ледяным взглядом.
— Еще что-нибудь? — спросил он.
Дэвис был смущен. Бюрократизм все спутал. Все ответы были неверны. Он поиграл карандашом.
— Мне кажется, всего лишь обычные штучки, — он положил блокнот с вопросами перед собой.
— Имя?
— Ашер Саттон.
— Ваш полет начался… Слушайте! Минутку! Ашер Саттон?
— Правильно.
Дэвис швырнул карандаш и блокнот.
— Почему же вы мне сразу этого Не сказали?
— Не представлялось возможности.
Дэвис разволновался.
— Если бы я знал!.. — воскликнул он.
— Это борода, — объяснил Саттон.
— Мой отец рассказывал о вас. Джим Дэвис. Не помните его?
Саттон покачал головой.
— Большой друг вашего отца. То есть, они знали друг друга.
— Как там мой отец? — спросил Саттон.
— Отлично, — сказал Дэвис с энтузиазмом. — Все еще крепок.
— Мои отец и мать, — холодно заметил ему Саттон, — умерли пятьдесят лет назад. Во время Аргуччской пандемии.
Он поднялся на ноги и посмотрел Дэвису прямо в лицо.
— Если вы кончили, — сказал он, — я бы хотел пойти в свой отель. Они найдут мне какую-нибудь комнату?
