печеньем и пастилой.
Смутная догадка промелькнула в сознании Наташи. Глядя на простые и невинные чашку и вазочку, на доверчивое лицо чудесной нянечки, Наташа поняла, что не может здесь больше находиться.
– Оля никогда не рассказывала, – выдавила Наташа из себя.
– Сейчас, когда всё уже решено, можно знать. Я очень рада за мальчика, теперь у него есть шансы. В Америке испытывают новый метод лечения…
Нина Дмитриевна всё говорила и говорила, видно, сказалось отсутствие общения с людьми и постоянная замкнутость в четырёх стенах. Но Наташа быстро заглотнула горячий чай, обожгла при этом язык и нёбо, и поспешила распрощаться с гостеприимной няней.
– Может, вы оставите свои координаты, я сообщу их Ольге…
Наташа написала домашний номер, получила в ответ номер няни и через мгновенье попала в объятия репортёра.
– Ну? Ну, что ты выяснила? – пытался он растрясти её.
Только в машине, смахнув нечаянную слезу так, чтобы Вакуров не заметил, Наташа тихо произнесла:
– Это какая-то чудовищная ошибка. Они не бандиты, Коля. Похоже, тебе катастрофически везёт.
– Это ещё почему? – Вакуров завёл мотор.
– Это будет история, достойная твоей газеты. И не только твоей газеты. Тебе надо идти на телевидение, в программу «Человек и закон».
– Ты что-то узнала, да? Ну, не томи…
– Я тебе всё расскажу, когда мы найдём Мэй. Поехали.
Вакуров заглушил двигатель, вылез, обошёл машину и распахнул пассажирскую дверь:
– Выходи.
– Ты что, спятил? – совсем не поняла Наташа.
– Вылезай из моей машины. Я сам доведу расследование до конца. Я сейчас поднимусь в сто двенадцатую квартиру и всю узнаю. А человеку, который мне не доверяет, я помогать не собираюсь.
Спасение от неправедного гнева Вакурова пришло в виде ожившего мобильника. Оставшись в машине, Наташа ответила.
– Это я, – раздался знакомый голос, – ты где?
– В свободном полёте. Что-нибудь случилось, Артур?
– Мне надо отлучиться на работу. Сегодня во второй половине дня. А вообще… Ты чего меня не информируешь, Шерлок Холмс? Вот повяжут меня, что делать будешь?
«Прыгать до потолка от счастья», – подумала Наташа.
– Как только освободишься, звони. Подключу тебя к поиску Мэй. Хватит отсиживаться, я одна уже не справляюсь, – Наташа выразительно посмотрела на Вакурова.
– Вот это дело. Давай, Крот, рой рылом землю…
«И чего он так радуется?» – Наташа вылезла из машины, а Коля растерянно почесал нос. Мобильник тут же прорезался снова. Уверенная в том, что это Артур забыл высказать дежурную парочку фальшивых комплиментов, Наташа произнесла в трубку:
– Ну, что ещё?
– Привет, это я, – раздался загробный голос Женьки.
Не прошло и трёх часов, как они психовали на лестничной площадке и соревновались: кто кого перепсихует? Сейчас Женькины прогрузы ей совсем ни к чему. Да и вообще, он лишнее звено в логической цепочке последних событий и способен только окончательно измотать и без того истерзанные нервы.
– Ну что тебе? Ты там хоть жив? – Наташа была на пределе.
– Чью фотографию ты мне прислала?
– Какую фотографию? Я тебе ничего подобного…
– Что за девушка на фотографии, я тебя спрашиваю?! – Женькин голос превратился в истеричный визг.
До Наташи дошло. Он имеет в виду фотку Мэй. На самом деле там изображена реальная Маша. Но ему об этом знать не нужно.
– Да это Юнона, моя питерская знакомая из клуба, – усмехнулась Наташа, и для убедительности добавила: – Пассивная лесбиянка.
– Я видел её, – голос Женьки снова снизошёл до загробного.
– Проспись, сомнамбула! – неприлично рассмеялась Наташа и, наконец, сбросила нервное напряжение.
– Она вышла из супермаркета. Я стоял в кассу и не смог её догнать, – игнорируя реакцию Наташи, произнёс Женька.
– Диагноз – «недоперепил». Патология.
– Глумишься, да? Сволочь!
И короткие гудки. Нет, Женька – конченый человечище! И поэтому всех нас переживёт.
Вакуров не понимал причину глупого хохота перегнувшейся пополам Наташи. Когда это закончилось – так же внезапно, как и началось – она спокойно села в машину и заявила:
– Мэй – моя подруга, а не твоя. Заводи свою колымажку, поехали. Наши отношения будем выяснять потом, а если они будут мешать мне искать Мэй, я сама их прекращу.
– Похоже, я понял тебя, философствующий мизантроп. Потому-то ты и Крот, что людям предпочитаешь не смеющих тебе возразить животных.
– Я Крот, потому что слепая, – фыркнула Наташа, машинально поправив очки.
Человек с рацией наблюдал за ними через окошко машины. Банальная белая «восьмёрка» совсем не собиралась отставать от не менее банальной зелёной «семёрки».
Илья позвонил, как и обещал, и случилось это тогда, когда Мартынов в сопровождении своих гостей вошёл в квартиру.
Илья вновь воспользовался проверенным трюком и звонил с украденного мобильника. Правда, никакого суррогата Маши в виде мулатки по имени Шуба на этот раз рядом с ним не находилось.
– Мартынов? Ты меня слушаешь?
– Да, – Олег Денисович подмигнул Хойту, а полковник включил стоящий рядом с аппаратом магнитофон.
– Ты приготовил мойло?
– Да. А Маша…
– Будет тебе алюра, будет. Слушай внимательно, братан, и запоминай. Сегодня в шесть пятнадцать вечера ты подрулишь на улицу Балтийская и поставишь телегу напротив магазина «Ковры», это дом номер двенадцать.
– Помедленнее, я записываю, – Мартынов отчаянно строчил ручкой в блокноте. Хойт вслушивался в голос бандита, звучащий из спикерфона, но по-русски понимал плохо.
– Следи за кассетой, – хмыкнул Илья, – так вот. В это же время твой человек…
– Какой мой человек? – перебил Мартынов.
– Да хоть башкир плюгавый! Найдёшь кого-нибудь! Двадцать пятый километр Ярославского шоссе от Москвы. Повторяю… – Илья взял сигарету и задвинул прикуриватель в гнездо, – там будет стоять машина. Драндулет по прозвищу «копейка». Твой башкир с мойлом сядет в машину рядом с водилой.
– А как же Маша?
– После этого алюра сядет к тебе. Как только она сядет, отзванивай башкиру, он оставляет мойло и выходит. Фурычишь, братан?
– Понимаю, – вздохнул Мартынов, – только не трогайте моего человека. Он иностранный дипломат.
– Спасибо, что предупредил. С такого заложника можно ещё пару лимончиков содрать…
– Урод! Ты и ста метров не проедешь!
– Я – нет, – расхохотался Илья, – только смотри, Мартын, без лишних телодвижений. Мой водила – бывший арабский камикадзе и яростный поклонник Бен Ладена.
