Отпусти - это всего лишь слово

делать нихуя не хочет. 

Но я её всё равно люблю. И отчима наверное люблю. А больше у меня никого нет. Ну вот так вот я реально думал в ту секунду. 

Что мне пиздец. В какой то момент наши с отчимом мысли в этом направлении очевидно совпали, потому что придя добеаться со словами 'Хуй ли я сука не встаю, барин бля!' он вдруг испугался и позвал мать расчёсывая голову со словами 

- Глянь, Нинка, сука, недоносок то твой бля помирать похоже собрался. Ты это...сделай что нибудь.

   Потом он начал на неё орать. Мамка забегала, засуетилась, заохала, не зная вызывать скорую или не вызывать. Что надо бы вызвать. И меня это отрезвило что - ли, в чувство сразу привело. Я подумал приедет к нам скорая, и позора на весь город не оберёшься. Родакам похуй, а мне ещё учиться здесь. Ну или уже не учиться, но всё равно стрёмно. 

- Воды бля, подайте - прохрипел я и прибавил уверенно - Орать нехуй. Выживу бля. Не дождётесь.

Да уж славная мы семейка. Яблочко от яблоньки так сказать. 

- Никитос, вот я тебя реально зауважал! - Отчим пил водку сидя у меня на кровати, а я лежал сотрясаясь от холода и думал, лучше бы реально подох что ли, или вырубился ещё на пол часика.

- Ты это давай вот выпей, чутка. 

Бляяя, уберите его кто нибудь от меня

- Водка оно самое то. Щаз быстро подлечим тя, паря. 

Он кажется стал пихать мне водку, пытаясь влить. Для отчима это был просто поступок невиданной щедрости, только лучше бы он так не делал. 

- Блевать ща буду отойди - только и успел сказать я и понеслась душа в рай. Как только не унеслась спрашивается? 

Вот так вот завершающий штрих моей любовной истории. Я лежу на кровати, в полумраке задёрнутых штор, в нос бьёт острый запах блевотины, которую некому убрать и мне не хочется открывать глаза и не хочется оставлять их открытыми. 

А в голове звучит дурацкое непрекращающееся

Я просыпаюсь в холодном поту

Я просыпаюсь в холодном бреду

Как будто дом наш залило водой

И что в живых остались только мы с тобой.

- Никитос, там к тебе пришли, - кажется в голосе отчима удивление 

- Ой да не разубайтесь вы. Не прибрано у нас - голос мамки. Шум. Разговоры. 

Деловитое. - Пацаны, водка есть?

- Где Никита?

Свет в проёме двери. Кто -то стоит. 

- Ты бля охуееееооооой

- Людиииии Убивают Милиция

И что над нами километры воды

И что над нами бьют хвостами киты

- НИКИТА - Саня просто тихо так стонет, словно зуб болит, а Зидан бьют кулаком в стенку, а потом вылетев начинает орать и строить всех. Я слышу как он орёт, смысла слов не понимаю. Со мной только Саня. Саня остался в комнате. 

А мне не хочется ничего.

- Никита, пожалуйста. Я тебе клянусь.... Я тебя не трону. Только дай мне пожалуйста себя забрать. Ники.. 

Зидан в комнате, срывая шторы, раскрывает окна. Летят на пол диски, бумаги, слышится звон бьющегося стекла, и в комнату начинает врываться свет и свежий воздух. Это так хорошо. Когда воздух. Кажется всё время мне не хватало именно этого. Глотка свежего воздуха. Словно в мою жизнь ворвался сквозняк. 

- Партизан а....Партизан - повторяет Зидан тоскливо, вскидывает голову...Бля партизан. Как же так?

И кислорода не хватит на двоих и я лежу в темноте

Руки Саньки берущие под коленями, поперёк.

Слушая наше дыхание

Я лечу. Чувствуя, запах, спасительный запах его одеколона. Закрыв глаза, уткнувшись лбом в его плечо и думаю, что в конце концов это неизбежно. И почему вот всегда Зидан ходит за Саном как приеклеенный и это несправедливо так. Вот опять они становятся свидетелями моего очередного позора

Я слушаю наше дыхание

А затем губы Саньки накрывают мой рот. И он целует меня. И ему абсолютно пофиг что от меня разит блевотиной

Я раньше и не думал что у нас

На двоих с тобой одно лишь дыхание. 

А потом мы едем куда - то и Санька снова меня несёт, несёт. И мне хорошо. Хорошо, даже несмотря на то, что я его ненавижу.

И я пытаюсь, разучиться дышать

Что бы тебе. Хоть на секунду отдать

Того газа, что не умели ценить

Но я лежу в темноте.

Саня вливает что - то в рот, держит за голову.

Слушая наше дыхание.

Я пью и засыпаю. Просыпаюсь когда меня обтирают влажным полотенцем, засыпаю вновь. 

Я слушаю наше дыхание

Я раньше и не думал, что у нас на двоих одно лишь дыхание. 

Дыхание.

   Не знаю сколько времени это длиться. Поднимаю веки, сквозь резь в глазах, вижу яркую бабочку на золотистом потолке. Кажется, что она сейчас взмахнёт крыльями и улетит. Поворачиваю голову, затылок ломит, шея болит, и это всё что я сейчас могу, просто повернуть голову, потому что тело меня не слушается. Сил нет. Голова заполнена белой ватой, в ушах звенит, тонкий свербящий звон. Мне хочется поднять ладони и зажать уши, что бы не слышать его, но я не могу пошевелиться, словно меня привязали, хотя понимаю, никто не привязывал, руки свободны, просто слабость такая, что нет сил, как если бы из тела вынули все кости. 

Огромная разобранная кровать, а может быть диван. Мебель тянется вдоль стен, встроенная, тёплая, такая же как и всё в этой комнате, уютное, пронизанное золотистым сиянием. Ветер шевелит голубые занавески, развевает их сквозняком распахнутого балкона, тихонько колышаться полоски жалюзей. Белые, синие, белые, синие. Взгляд тянется ниточкой. К моим глазам сейчас привязана светлая вязкая нить, она оставляет следы, на всём к чему прикасается, нить скользит по бесконеному полу. 

Саня. Снова Саня. 

Я открываю глаза и вижу его. Закрываю и знаю, что он рядом. Мне хочется уйти от этого знания, хочется убежать, исчезнуть, от него, от себя, но от себя не убежишь, и я могу уползти с этой кровати, могу сползти на пол, и цепляясь руками за пол, двигаться как больная ящерица, скрыться, но я не смогу скрыться от себя, часть меня навсегда останется здесь, на этой кровати, она будет помнить и понимать...

Я ненавижу его, но сейчас я рад, что он здесь, со мной, что он рядом в эту секунду, не бросил меня. И ненавижу его, остро, отчаянно ненавижу.