есть другие способы внушения. Например, лишение денежного содержания – для острастки. – Виконт вздохнул. – Хотел бы я знать, что творилось в голове старика де Греара и почему он меня привязал к этой истории. Если уж он так много обо мне вызнал, наверное, мог предположить, что я буду в ярости. Или не вызнал? – Он хлопнул себя ладонью по лбу и застонал. – Нужны факты, а у меня масса домыслов и одно завещание! И хотел бы я знать, при чем тут лодка!
– Какая лодка? – обескураженно спросил Филипп.
– Неважно. Она явно ни при чем, а мне всюду чудятся… призраки. Значит, так, завтра рано утром ты поедешь в Марсель под предлогом, что я срочно велел отвезти почту, и найдешь адреса двоих свидетелей, которые поставили свои подписи под этим странным документом. Имена – де Тибо и де Сорель, оба были дружны с покойным де Греаром. В этом доме напрямую о них не спрашивай, но если узнаешь словно бы ненароком, хорошо. Я не желаю, чтоб кто-то догадался, что я веду расследование. Ты меня понял?
– Как всегда, капитан, – усмехнулся Гальенн.
– Ладно, теперь иди.
Виконт очень хотел знать, что на самом деле происходит за этим занавесом с намалеванными на нем печальными масками, и не решит ли тот, кому выгодно, что столичный гость слишком уж мешает? Способен ли Мишель де Греар на убийство? И как далеко он готов зайти, чтобы получить деньги, которые, если уж быть честным, причитаются ему по праву?
Глава 10
Огонь в ночи
Все время до ужина Сезар провел в своей комнате за написанием писем и размышлениями, однако ни к одному точному выводу не пришел. Наступил момент, когда следует быть особо внимательным и не нападать, не провоцировать, а лишь наблюдать, ожидая, пока факты сами придут к тебе в руки. Опасное состояние, главное в котором – вовремя определить тот миг, когда снова стоит начинать действовать, иначе рискуешь. Жизнью.
Этот пункт в завещании не давал Сезару покоя. Если исходить из того, что старик де Греар знал, что делал, таким образом он недвусмысленно подставлял виконта де Моро под удар. Особенно если здесь нечто происходило, а происходило оно явно, дыма без огня не бывает. Мьель-де-Брюйер, мирное место, где так хорошо предаваться единению с природой, отдыху и скорби, оказывается, арена нешуточных страстей. Хорошо бы выяснить, что они настоящие, а не мнимые, а еще лучше узнать – какие именно.
Виконт спустился к ужину, сервированному к восьми, и обнаружил, что трапезничать ему предстоит только вместе с Мишелем. Мадемуазель де Греар сказалась больной и не спустилась вниз, а господин де Лёба уехал еще днем вместе с нотариусом. Как понял Сезар, Арман не имел своего экипажа и вынужден был либо нанимать коляску, либо просить кого-то его подвезти. Стервятники не явились, и виконт не знал, радоваться или огорчаться по этому поводу. Могут ли они иметь непосредственное отношение к происходящему? Могли ли они своими проповедями или увещеваниями подтолкнуть старика Гийома к принятому им решению? Как бы там ни было, сегодня благотворители предпочли не являться в Мьель-де- Брюйер.
Итак, двое мужчин сидели на двух концах длинного стола, и разговор не клеился: мешало расстояние и дневная ссора. Они обменялись лишь несколькими ничего не значащими фразами, однако после ужина Греар предложил виконту пройти на террасу, куда подали кофе и коньяк. Сезар согласился, с интересом ожидая, что ему скажет молодой человек.
Мишель виконта удивил.
– Я должен извиниться перед вами за сегодняшний разговор.
– Вот как? – Виконт отпил небольшой глоток кофе. Сгущались сумерки, солнце ушло за холмы, и каланку поглотила чернильная тень. – За что именно?
– Я сказал вам… даже не припоминаю что. – Мишель беспомощно улыбнулся. – Я себя не помнил, но вы говорили так высокомерно, а я расстроен смертью отца и тем, как страдает Сабрина. Ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как мы похоронили его.
– Я принимаю ваши извинения. Сегодня у нас был тяжелый день. Но, кстати, раз вы упомянули об этом… От чего умер ваш отец?
Вопрос удивил Мишеля.
– Полагаю, от старости, во всяком случае, так сказал его врач.
– Гийом де Греар был очень стар?
– Ему исполнилось бы шестьдесят семь в этом году.
– Возраст почтенный, конечно. Он болел?
– Да, и довольно долго. У него были неприятности с желудком и сердцем. В последние месяцы к этому добавилось что-то вроде судорог. Кажется, в детстве отец страдал эпилепсией или разновидностью оной, а затем припадки сошли на нет.
– Не слышал, чтобы кто-нибудь излечивался от этого.
– Да, но его врач сказал, что иногда болезнь не дает знать о себе годами, а затем проявляется в самый неподходящий момент. – Мишель помолчал. – Отец понимал, что умирает. Он был особо ласков с нами в эти последние недели, и хотя у него начал мутиться разум, все равно он… – Молодой человек умолк и отвернулся.
«Сдерживает слезы, – понял Сезар. – Интересно, из-за чего происходили ссоры с отцом?..»
– Я понимаю ваше состояние, Греар. Но и вы меня поймите. По сути, я чужой вам человек, и если буду действовать, то исходя из собственных соображений. То, что мы с вами ужинаем и не пытаемся пристрелить друг друга, не значит, что я отказываюсь от недавних своих слов.
В полутьме белое лицо Мишеля напоминало луну, закрытую полупрозрачной кисеей облаков.
– Значит, вы по-прежнему жаждете получить Мьель-де-Брюйер?
– Может быть. Но для начала я желаю понять, чего ваш отец хотел от меня. Почему именно мое имя стоит в завещании. И нравится ли мне ваша сестра, если уж на то пошло.
– Сабрина сказала, у вас есть невеста.
– Есть женщина, которой я намереваюсь предложить руку и сердце. Это так.
– Тогда… вы просто выбираете?
– Я расчетлив, Греар. И тщеславен. И люблю красивые дома. Мой выбор не столь однозначен даже для меня самого.
На языке горчило от кофе, и виконт запил его коньяком.
– Послушайте… – Мишель сглотнул – Сезар видел, как дернулся кадык под шейным платком. – Мьель- де-Брюйер – то, что у меня останется в любом случае, как бы ни распорядилась судьба. Это мой родной дом, и я люблю его всем сердцем.
– Он все равно не будет вашим, если деньги уйдут благотворителям. Вы не сможете содержать такое поместье без средств. Ваша сестра все объяснила мне. Вы нищие, если я откажусь жениться.
Прямолинейность виконта явно вгоняла Мишеля в ступор.
– Поэтому лучше уж я, чем кто-то другой, – заключил Сезар, не дождавшись ответа.
– Вы жестоки, – тихо произнес молодой человек.
– Да, верно. Благодаря этому я до сих пор жив. Я выжил на войне, потому что думал в первую очередь о себе. – Виконт размышлял, какую порцию лжи успеет выдать, прежде чем у него отсохнет язык от постоянного вранья. – Вы знаете, какой там творился ад? Единственный способ остаться незапятнанным – держаться от этого подальше.
– Да, – усмехнулся Мишель, – так мне и сказали.
– Кто?
Молодой де Греар махнул рукой.
– Один мой знакомый из пехоты. Он был здесь, в Марселе, и мы встретились. Оказалось, он знает вас. Это случилось две недели назад, когда мы думали, что# нам предпринять теперь… Мой приятель сказал, что вы ничем особенным не отличились на службе, и взяли вас в адъютанты лишь потому, что полковник де Дюкетт – ваш друг.
– Истинная правда.
– Значит, вы не герой?
– Что означает быть героем, а, Греар? Вы знаете? Кидаться на бастионы врага с саблей и боевым
