легко датируется по цифрам в его многочисленных титулах. Она девятнадцатого-двадцатого года нашей эры. И, собственно, вполне могла ходить в то время, когда царь Авгарь получил убрус с изображением Христа и приказал повесить его в городских воротах.
- Видишь, каково спорить с учеными? – усмехнулся Соколов, с упреком глядя на своего заместителя.
- Вижу! Но посмотрю, что они смогут возразить вот на это! - ответил тот, достал из нагрудного кармана пакетик, развернул его и, торжествуя, показал… денарий Тиберия. Тот самый – Ашота Телемаковича!
Первым желанием Василия Ивановича было броситься к телефону-автомату и вызвать милицию.
Но Градов быстро остудил его пыл.
- Вот, случайно приобрел у случайных людей! Не пожалел ничего, чтобы лично сделать подарок вашему отцу, - сказал он Соколову, и Василий Иванович понял, что никакая милиция тут не поможет. Попробуй теперь доказать, где он его взял…
Викентий же, мельком сравнив денарий Тиберия в альбоме Василия Ивановича с тем, что показывал Градов, твердо сказал:
- Этот на несколько порядков выше. И по сохранности, и по стилю. Тут не может быть двух мнений.
- Есть еще третье мнение! Научное! – весомо сказал Василий Иванович и, порывшись подрагивающими руками в портфеле, протянул Соколову журнал с книгой «Закон Божий»..
- Что это? - не понял тот.
- Статья, доказывающая, что денарием кесаря вполне мог быть, и даже наверняка был им денарий императора Августа.
Василий Иванович показал Соколову на денарий в своем альбоме и потом для сравнения дал посмотреть на его изображение в книге:
- Вот этот!
- Спорный вопрос! – заявил Градов.
- Возможно, – с трудом сохраняя спокойствие, пожал плечами Василий Иванович. – Но, тем не менее, с поддержкой такой статьи в авторитетном научном журнале я могу с равным правом утверждать, что денарием кесаря была не ваша, а моя монета!
И не давая Градову опомниться, с несвойственной для него настойчивостью, протянул Соколову переданный ему другом резерв:
- А это монеты взамен тех, что вам по каким-либо причинам не понравились. Вот – святой Константин Великий, его мать – святая Елена, и еще Византия, с изображением Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы.
- Простите, - вмешался Градов. – А какое время описывается в вашей повести?
- Первый век! – с готовностью ответил Василий Иванович.
- А эти монеты какого времени?
- Четвертого и десятого!
Чувствовалось, что Градов основательно подготовился к приему заказа.
- И на каком же основании вы пытаетесь всучить нам эти совершенно не подходящие во времени монеты?
- А на основании моих сносок! – ответил Василий Иванович, взял повесть из рук Градова и показал: - Вот, вот и вот!
Изучив сноски, Градов дал знак Викентию, что его миссия закончилась, и обменялся с Соколовым заговорщицкими взглядами.
Наступила неловкая пауза, которую, кашлянув, нарушил сам Соколов.
- Все это, конечно, хорошо… И, тем не менее, в этом заказе есть некоторые пробелы! – сказал он.
- Серьезные упущения
