приехал тот человек, который подарил мне эти часы, в монастырь, я взмолился: 'Ради Христа, забери их обратно!' Он забрал, и страсть перестала меня мучить. Снова освободилось в душе место для Бога, и на службах я отныне только молился и думал только о Нем. Кстати, для того человека, от которого я не утаил тогда правды, это тоже сделалось неплохим уроком.
Старец прищурился, словно припоминая своего благотворителя, и как-то особенно по-хорошему улыбнулся.
- Он весь, как еж иголками, был покрыт страстями. Но после этого уже всерьез начал молиться, ездить по святым местам, прося заступничества угодников Божьих. Постепенно он стал жить совершенно иным. А перед кончиной прособоровался и причастился. И как мне, убогому, мнится, спас свою душу.
Старец посмотрел на старавшегося не пропустить ни слова Василия Ивановича и сказал:
- И тебе советую: молись, проси Бога о помощи. Сам прикладывай усилия, чтобы от нее освободиться. Да и я за тебя помолюсь. И Господь поможет тебе так, как ты даже не ожидаешь. Причем, как мне почему-то кажется, очень и очень скоро!
8
- Осторожнее! Разобьется!!! – раздалось сразу несколько детских голосов.
Наконец, наступил день прибытия в школу министра просвещения.
Выйдя из дома, Василий Иванович привычно опустил ключи в карман пиджака и неожиданно обнаружил в нем подаренный старцем пояс.
«Надо же, совсем забыл про него! – удивился он. – Может, надеть или… не надеть?»
- Надену! – вслух решил он и повернул обратно домой.
- Зачем ты вернулся? – встревожилась, увидев его, Настя. – Удачи не будет! Да и как бы не опоздал…
- Ничего, без меня все равно не начнут! – улыбнулся Василий Иванович.
Постеснявшись объяснять причину возвращения, он молча прошел в свою комнату и, надев пояс, и бегом – Настя была права, он действительно мог опоздать! – направился на автобусную остановку.
…Желающих попасть на открытый урок, где будет присутствовать сам министр, было столько, что, наверное, нужно было попросить учеников выйти из класса, чтобы уместить всех!
И хотя пропустили только избранных, все равно помещение оказалось переполненным.
Министр, решив, очевидно, показать образец зарождавшейся в стране «демократии», занял место на самой последней парте.
- Давненько я тут не сидел! – благодушно заметил он и подмигнул вынужденному уступить ему почти все место ученика: - Что, двоечник?
- Нет, отличник! - с гордостью ответил тот.
- А в мое время на «камчатке», как мы называли последнюю парту, сидели одни только двоечники!
- И вы тоже? – простодушно спросил ученик.
- С чего ты взял? – нахмурился министр, заметив невольные улыбки на лицах слушавших этот разговор.
- Так вы же сами сказали, что давно не сидели на последней парте!
Министр кашлянул в кулак, будто поперхнулся, и взглядом разрешил расположившемуся через проход директору школы начинать.
Тут же раздался показательно долгий, громкий звонок, и Василий Иванович, поздоровавшись с гостями и учениками, начал урок.
За двадцать минут он кратко и емко изложил весь учебный материал и сказал:
- Остальное вы можете прочитать в учебнике. А я поведаю вам то, чего пока нет в школьной программе.
- Интересно-интересно! – в полной тишине прозвучал голос министра. – И что же это
