возможность мужу заняться работой, не стала донимать его обычными вечерними разговорами. Даже не попросила повторить ей рассказ про Максимина Фракийца.
Уединившись в своей комнате, Василий Иванович разложил на столе взятые в библиотеках книги и принялся изучать их одну за другой.
Все в них, на первый взгляд, казалось, было логично и правильно. Но его опытный взгляд ученого историка сразу уловил, что с научной точки зрения здесь было явно что-то не то. Одни и те же цитаты. Одни и те же формулировки. И выводы одни и те же. Книг много, а все в них одно и то же. Будто хор под управлением одного дирижера…
Когда же он решил на всякий случай перепроверить цитаты по первоисточнику, то возмущению его не было границ. Одна цитата была искажена до неузнаваемости. Вторая оборвана на половине, что придавало ей прямо противоположный смысл. А третья… третьей не было вообще!
Закончилось все тем, что Василий Иванович бросил эти книги обратно в портфель и снова принялся за Евангелие.
Все здесь было чуждо и непонятно ему. Более того - вызывало резкий протест, ведь он с детства не верил ни одному слову, которое говорилось тут. И, тем не менее, давняя привычка больше доверять первоисточникам, чем составленным на их основе книгам, невольно взяла верх, заставляя продолжать чтение Евангелия…
Рядом, напоминая о повести, лежала открытая тетрадь с авторучкой. Нужно было найти хотя бы название. И тут его глаза остановились на словах: «Во время оно…» Когда-то он уже слышал их. Но когда, где?.. И вдруг вспомнилось: все в том же самом детстве! В единственном на всю округу храме, куда однажды возила его из Покровки соседка бабушка Поля.
Смутно припомнились темные лики икон, свечи… крестившиеся и кланявшиеся люди, много людей - судя по всему, наверное, это был какой-то большой церковный праздник. И громкий, протяжный, на весь храм голос священника: «Во время оно…». То есть, в то самое время, если перевести эти слова на современный язык.
Сомнений больше не оставалось. Вот он – готовый заголовок!
Василий Иванович быстро вывел на листе: «Время оно» и усмехнулся:
- Как говорили древние римляне, тот сделал половину дела, кто уже начал его!..
9
- Ну, ты сравнил! – даже задохнулся от возмущения Василий Иванович.
Однако, прошел вечер, ночь, за ними – день, другой, третий…
Новая комиссия еще больше хвалила Василия Ивановича и обещала пригласить на урок заместителя министра образования.
- Твои рассказы произвели эффект взрыва сверхновой звезды! – сообщил подменявший заболевшего учителя астрономии директор. – Приезд замминистра в нашу школу встревожил все областное начальство, но только не меня. Лично я так же бесконечно уверен в тебе, как бесконечна наша расширяющаяся Вселенная!
Василию Ивановичу и впрямь позвонили из столичного журнала и попросили прислать его рассказы в машинописном виде, через два интервала. Владимир Всеволодович тоже то и дело сообщал, что у них все больше и больше нужных монет. Беда пришла оттуда, откуда ее не ждали.
Прошло еще два дня, миновала неделя, а лист как был, так и оставался чистым.
- Начинай! – умоляла его Настя.
- Пиши! – требовал Владимир Всеволодович.
С Настей было проще: он обещал ей непременно успеть с повестью в срок и даже делал вид, что что-то пишет. А что касается друга, то его провести было куда сложнее…
- Ну не могу я писать, не веря в то, что пишу! – признался он, наконец, шепотом, чтобы не слышала Настя, в телефонную трубку и услышал в ответ недоуменное:
- Но ведь сочиняешь же ты без труда прекрасные рассказы о Гомере, Пифагоре, Сократе…
- Ну, ты сравнил! – даже задохнулся от возмущения Василий Иванович. – Это ведь реально жившие люди. А тут – легендарная личность!
