После того, как все помолились, он подозвал Александра и спросил:
- Все-таки уезжаешь?
- Да, надо… - как-то не очень уверенно ответил тот. – Газету я вам подготовил на три номера вперед. Книга, спаси вас Господь, тоже вышла. А новые можно и в монастыре писать! Можно, я возьму на память о Вере иконочку, что на каноне?
- Конечно, бери! А может, все же останешься? Смотри, если что – у нас тоже монастыри есть!
- Да нет, я уж в свой, родной!
Отец Игорь с сожалением посмотрел на Александра и вдруг сказал:
- Понял я, чего тебе не хватает! Хоть и не положено тебе пока по чину, но как будущему послушнику и монаху… Держи!
И с этими словами он снял с себя и протянул Александру… свою темно-малиновую скуфейку.
- А вы? – даже испугался тот.
- А у меня еще есть! К тому же мне все равно скоро в машину. Пора ехать – сегодня опять три встречи…
- Из которых четыре - наиважнейшие? – с горькой усмешкой уточнил Александр.
Он надел скуфейку, заметив краем глаза, что после этого на него со страхом взглянула и затерялась за чужими спинами Татьяна, и подошел вплотную к могиле.
На ней продолжал лежать тот самый – с православным крестом посередине маленький венок.
Грустно, сиротливо было на душе. И хотя перед Александром была могила Веры, уже слегка осевшая за сорок дней, по-прежнему не хотелось верить в то, что ее уже нет.
Так продолжалось до тех пор, пока к ним не подошел Алеша.
Не переставая жевать поданный ему, наверное, на чьих-то поминках пирог, он немного потоптался и, дождавшись полной тишины, вдруг с загадочной улыбкой сказал:
- А Верочка-то - в раю!
И – словно какая-то тяжесть свалилась с души Александра. Люди, которые хорошо знали Алешу, тоже зашевелились, принялись улыбаться.
А отец Игорь, уже направившийся к машине, вдруг остановился, услышав это и, словно озвучивая то, о чем, наверное, в этот момент думали все, задумчиво произнес:
- До чего же милостив к нам Господь! Человек всю жизнь не думал о Боге, жил, как хотел, своей жизнью. Грешил, даже не зная, что грешит, и не каялся. Можно сказать, погибал для Вечности. А надо же: только воззвал к Нему и, вот, пожалуйста: и людей ей послал, которые обучили ее азам веры, и молились с ней. И сподобил перед самой кончиной пособороваться, причаститься и уйти - всех простив, всё раздав, и совсем без долгов.
Отец Игорь посмотрел на могилу, затем на небо:
- А главное – спас ее душу! И для чего – даже подумать трепетно: для Вечной жизни! Пройдут годы, нам еще нужно будет трудиться, до пота, а если понадобится, до крови, чтобы сподобиться этого. А она – уже там! Иное дело – ее сестра… Хоть она вроде и здорова да крепка телом, а душою больна. Причем, намного сильней и опасней, чем болела телесно Вера, которая, как мы не без оснований на то уповаем, после всех своих страданий и мучений, отныне вечно будет пребывать рядом с Богом!
- Слава Богу, - подтвердила Галина Степановна. – Я так рада, так рада теперь за Верочку!
- Да все мы рады! – обвел руками вокруг отец Лев и остановился взглядом на Александре. – А ты что молчишь? Или до сих пор жалеешь, что ее уже нет с нами?
Не зная, что и возразить на это, Александр лишь молча пожал плечами и впервые за все эти сорок дней улыбнулся.
И хотя над кладбищем бушевала поздняя осень, когда идут холодные слякотные дожди и ветер срывает с деревьев последние листья, ему вдруг показалось, что вокруг зазеленела, заблагоухала и запела на все птичьи голоса весна, и настроение стало лучше весеннего!
