Но пленник сказал совсем не то, что тот ожидал услышать.
- Ну, а раз так, - сделал вид, что зевает в кулак князь. – То и разговор наш закончен. И теперь – уходите!
- Что? – в недоумении заморгал помощник с бледным лицом.
- Я сказал, ступайте прочь! Я… хочу спать и никуда не пойду.
Помощники переглянулись, поскребли пальцами затылки и, наконец, тот, что с бледным лицом, обреченно махнул рукой:
- Э-э, да что с ним без толку говорить? Видать, крепко отделали кистенями люди князя Бориса его голову…
- Пошли, пока нас и правда тут не признали! Что мы, другого князя-изгоя себе не найдем? – согласился с ним смуглый и напоследок с ухмылкой сказал пленнику: - А ты оставайся и жди своего Божьего суда, коли так хочешь!
Оглядываясь на всякий случай - вдруг в последний момент их князь передумает, помощники, не спеша, прошли к двери, долго-долго открывали ее, но закрыли уже зло и решительно.
Охранник с недоумением покосился на князя.
А тот, не обращая на него никакого внимания, уткнулся лицом в волчью шкуру и прошептал:
- Нет, и в этом неправда ваша, бывшие мои дружки-приятели… Я не просто его просто хочу, а – жажду!
Глава четвертая
Правда и кривда
1
Спор готов был зайти в тупик…
Дни летели, как стрелы. Словно опытный стрелок без передышки доставал их из колчана-тула и одну за другой точно пускал их в цель.
Сегодня нужно было пройти до конца первый акт пьесы.
Завтра – второй.
Послезавтра - третий…
И все это, не прекращая работ, в основном на раскопах под номерами один и два, поисков плиты небольшой группой специально отряженных для этого студентов.
И опять – репетиции, репетиции…
Молчацкий порой проявлял на них просто чудеса изобретательности. Так, когда Стас поинтересовался, а как же он будет доставать из огня – ведь костер-то будет настоящий – раскаленный кусок железа, тот сказал, что и это технически он устроит. Правда, добавил он, хоть это железо он и сделает бутафорским, Стасу все равно придется потерпеть. И может, немного обжечься. Но такова уж судьба артиста – искусство требует жертв!
Иногда на репетициях появлялся Владимир Всеволодович, и каждое его замечание, хоть и отнимало немало времени, но превращалось в настоящий праздник новых знаний и настоящих открытий.
Например, когда кто-нибудь кричал: «Ставьте сюда лавку!», академик останавливал его и спрашивал:
- А вы что, вместе со всем домом, собственно, лавку переносить собираетесь?
Встретив недоуменный взгляд, он объяснял, что лавка в русской избе всегда неподвижно укреплялась вдоль стены.
Вокруг сразу собирались актеры, подбегали другие студенты, и Владимир Всеволодович начинал объяснять:
- Иное дело скамейка!
