небольшой услуге, которую ты оказал мне, когда я, м-мм… нуждался в некоторой сумме. Не забыл я и о своем обещании вспомнить тебя, если в сенате вдруг появится свободное место!
— Неужели ты вызвал меня, чтобы предложить мне его?! — не поверил Луций.
— Ну, не для разговора же о бедном Авле Секунде и полуголодных лошадях конницы Фульвия Флакка! — усмехнулся претор, не сводя глаз с Луция.
«О боги! — похолодел тот. — Ему все известно...»
Удовлетворившись впечатлением, которое произвели на Пропорция его слова, претор сказал:
— Запомни, то, что я тебе сейчас скажу, — дело государственной важности! После нашего разговора ты получишь подписанную лично мной подорожную легацию на имя Гнея Лициния. Согласно ей, жители Италии и наших провинций обязаны будут предоставлять тебе повозки, упряжных животных, продовольствие, принимать к себе на ночлег...
— Я готов делать все это на свои деньги! — воскликнул Луций.
— Забудь о своих прежних частных поездках! — остановил его претор. — С этой минуты ты не просто торговец, а посланник великого Рима!
— Куда я должен ехать? — с готовностью спросил Луций.
— В Пергам.
— Когда?
— Сегодня. Не позднее полуночи.
— И что я должен сделать там?
Претор загадочно прищурился:
— Внешне твоя миссия будет выглядеть скромно. Скажем — закупка партии оливкового масла для... армии Фульвия Флакка! Ты ведь уже имел дело с ее казначеями!
Луций смущенно кашлянул в кулак.
— Главной же твоей целью, — продолжал претор, — будет войти в доверие к царю.
— К Атталу?!
— Не забывай, что ты посланник не какой-то там Вифинии, а самого Рима! — назидательно заметил претор. — Но не думай, что это будет так просто, однако, и не так сложно: в Пергаме среди знати немало наших друзей. Они помогут тебе попасть во дворец.
— Да я подкуплю всю стражу, залью золотом каждую щель в дверях дворца, но проникну к Атталу! — пообещал Пропорций.
— Именно поэтому я и позвал тебя. Кстати, местная знать окажет тебе эту услугу и без золота, отдай его лучше наемным убийцам или рабам: пусть найдут брата царя по имени Аристоник и убьют его. Во дворце же ты сделаешь главное: постараешься убедить Аттала завещать свое царство Риму. Привезешь такое завещание — и ты сенатор!
— Сенатор?!
— Правда, скорее всего Аттал даже не станет слушать тебя! — сказал претор. — Тогда ты подделаешь это завещание и скрепишь его царской печатью. Подпишет ли это завещание сам царь или ты приложишь к нему печать уже его мертвым пальцем — мне безразлично. Главное, чтобы оно было в Риме, у меня в руках!
— Я сделаю все, что ты приказываешь! — клятвенно пообещал Пропорций.
— Не сомневаюсь.
Претор снял с указательного пальца украшенный крупным рубином перстень и поднес его к лучу света.
— Да, вот еще что, — любуясь игрой красок, задумчиво произнес он. — Если Аттал даже добровольно напишет такое завещание и после этого произнесет, допустим, такие слова: «Ну вот, а теперь можно и умереть спокойно», не мешай человеку. Как говорит Сципион, кто лишает жизни человека по его воле, поступает благородней убийцы! Под этим прекрасным камнем — яд, от которого нет противоядия. Одна капля — и лекари сочтут царя умершим зимой от сердечного приступа, а летом — от солнечного удара. Помоги Атталу умереть спокойно — и ты сенатор. Сенатор, Луций! — многозначительно сказал претор, протягивая перстень.
— Гней!
— Что? — не понял претор.
— Гней! — напомнил Пропорций, надевая перстень на мизинец. — Гней Лициний.
Претор с одобрением посмотрел на него:
— Прекрасно! А теперь слушай и запоминай, какие доводы могут убедить Аттала завещать нам свое царство...
