— Смерть... — прошептал Прот, думая о Луции и тоже невольно сжимая кулаки.
Привязав рабов к столбу, «надсмотрщики» взялись за длинные сыромятные бичи.
Прот ожидал, что удары будут легкие, только для виду. Но бичи засвистели по настоящему. И крик Гермия, а затем и вопль Зевксиса были самыми неподдельными.
— Так, так! — услышал вдруг Прот в наступившей мертвой тишине тихий голос Евна. — Сильнее! Еще сильнее! А вы терпите, терпите! Озолочу каждого!..
— И-и... Эх-х! — тяжелый бич опустился на спину дернувшегося от боли Зевксиса.
— А-аа-ах! — тут же отозвался другой «надсмотрщик», с силой ударяя Гермия.
Войско Евна напряженно молчало.
Прот покосился по сторонам и увидел, как изменились совсем еще недавно веселые, смеющиеся лица бывших рабов. Всe они были искривлены гримасами боли, ужаса, каждый словно заново переживал страшные годы своего рабства, когда такие свистящие удары сыпались на них ежечасно...
— И-и... Эх-х!
— А-аа-ах!!
Голова Зевксиса вскинулась и безвольно упала на грудь. Гермий, продолжая вздрагивать от ударов, истошно завопил, чтобы ему поскорее дали разделаться с «Дамофилом».
Ломая строй, самые горячие воины рванулись вперед, еще мгновение — и вся масса людей хлынула бы на крепость, но Евн властным голосом остановил их:
— Эписодий второй! Ваш царь Антиох Эвергет, бывший домашний раб Антигена, дает благословение своим сирийцам на начало восстания!
Из задних рядов тут же выбежали и обступили царя одетые в лохмотья люди. Их было не меньше трех сотен.
Прот сразу же узнал Фемистокла, который старался держаться в стороне, и льнувшего к Евну Серапиона. Упав на колени, эти люди, переодетые в рабов, стали умолять высившегося над ними царя узнать волю богов.
«Надсмотрщики» отвязали от столба рабов, привели в чувство Зевксиса. Шатаясь, избитые подошли к заговорщикам и, плача, стали рассказывать, как жестоко поступил с ними Дамосфил.
Евн-Антиох, внимательно выслушал их, горестно покачал головой и запрокинул лицо к небу.
— О, великая Астарта! — пронзительно закричал он. — Ты всегда приходишь ко мне и советуешь, как поступить в трудную минуту! Ты и только ты явилась ко мне и предсказала, что я стану царем! О, Астарта, я вновь, как в тот день, вижу, слышу тебя! О, великая!
Евн закрыл лицо руками, и вдруг целый столб пламени вырвался у него изо рта.
Вопль изумления и восторга пронесся над строем сирийцев.
Войско, как по команде, сделало несколько шагов вперед. Замерло в горящем нетерпении. Прикажи им Евн в эту минуту броситься со скалы в море или шагнуть в огонь — и вся армия последовала бы его приказу.
— Мы хотели поступить с Дамофилом по закону! — насладившись видом своих подданных, громовым голосом закричал Евн. — Мы хотели привести его в театр Энны и предать суду! Но Зевксис и Гермий не смогли уже ждать этого! Они назвали Дамофила обманщиком и... убили его! — сделал знак Евн, и двум рабам незаметно передали оружие. — Один вонзил ему меч в бок, другой разрубил топором шею.
Зевксис с Гермием бросились к Марку Минуцию, едва успевшему, по римскому обычаю, закрыть перед смертью лицо полой тоги.
Сверкнули в воздухе топор и меч.
Голова обливающегося кровью мессанийца покатилась по траве...
Радостный рев пронесся над склоном, заглушая крики отчаяния начавших уже прощаться друг с другом защитников крепости.
— И так будет со всеми, кто мучил и убивал нас, когда мы были рабами! — прокричал Евн. — Так было со
