– А кто тебе сказал, что ты плохо понимаешь женщин?
– Никто. Я их просто не знаю, вот и все. Помнишь, - продолжал Лэмпарт, забыв о своих коварных замыслах и увлекаясь новой идеей, - ты спрашивала, влюблялся ли я когда-нибудь? Была ли у меня девушка?
– Помню.
– Ну, мне казалось, что у меня ни с кем не будет близких отношений до тех пор, пока я не смогу уважать этого человека как личность. Наверное, мне не слишком везло: женщины, с которыми я встречался… их было не так уж много, если подумать… понимаешь, у них рано или поздно возникала одна и та же идея. Их устраивал только такой вариант: я должен стоять на коленях, в переносном или буквальном смысле. А они будут играть роль босса. И получать все только потому, что они женщины - по какому-то непонятному мне праву.
Однажды я видел запись о феминистском движении в конце прошлого века. Его сторонницы хотели равенства. Чтобы с ними обращались по-человечески. Одинаковые возможности и все такое прочее - звучало совсем неплохо. А что с тех пор изменилось? Женщины продолжают играть в прежние игры, делая упор на то, что принадлежность к слабому полу дает им право рассчитывать на особое отношение.
Он бросил на Доротею быстрый взгляд, пытаясь понять, как она воспринимает его рассуждения. Однако девушка сидела молча, обхватив колени, и смотрела куда-то между деревьев.
– Такая постановка вопроса всегда меня настораживала. Я не могу уважать того, кто говорит: «Вы должны изменить для меня правила, потому что я женщина!» Вот почему у меня ничего не получалось… Но я был влюблен.
– В самом деле?
– О да. По правде говоря, я влюблен до сих пор. Можешь смеяться, сколько хочешь, однако у меня есть идеал женщины. Ты видела кассету - избранное из историй о капитане Шторме? Конечно же вряд ли актриса, играющая роль Звездной Королевы, похожа на свой персонаж, но это она. Женственная, нежная блондинка, очень красивая и какая-то чистая… Ты понимаешь, о чем я? Даже обнаженная она выглядит… нормально. Ну а теперь давай смейся!
Доротея повернулась к нему, ее глаза сияли.
– Не собираюсь. Джон, почему я должна смеяться? Я не вижу ничего забавного в том, что у человека есть идеал… Ведь речь идет не о реальной женщине. Вполне разумно. Я считаю, что именно так и стоит влюбляться - тогда твое чувство навсегда останется с тобой. В жизни любовь встречается редко. Большинству приходится довольствоваться чем-то лишь отдаленно на нее похожим. Если долго полировать медь, она становится блестящей, как золото. И быстрее изнашивается.
Доротея снова отвернулась, встала, немного поколебалась, а потом присела у ног Джона на жесткую землю и прижалась щекой к его колену.
– Ты обращаешься с женщинами - по крайней мере со мной - совершенно правильно. Ты позволял мне делать то, что я хочу, не задавал лишних вопросов, хотя и не всегда понимал мои мотивы… Ничего лучшего и быть не может. Объяснить тебе, почему я стремилась получить юбку, а не туфли и почему возненавидела твои длиннющие, похожие на кальсоны брюки?
– Если хочешь. - Он погладил ее волосы, а Доротея еще раз потерлась щекой о его колено.
– Ни одна женщина не скажет мужчине всей правды до тех пор, пока не будет уверена в последствиях, но я готова ответить на твои вопросы. Ты прекрасно чувствуешь себя обнаженным, потому что в себе уверен. Со мной дело обстоит иначе. Ты меня потряс, заставил усомниться в себе. Я больше не знала, что собой представляю. Должно быть, я стремилась к тому, чтобы ты уважал меня как личность, такую, какая я есть, без ярлычка «Колсон» и без моего прошлого.
А длинные кальсоны ужасно мешали. Сплошное безобразие. Поэтому мне хотелось иметь нечто собственное и в то же время женственное. Вот зачем понадобилась юбка. Наверное, тебе трудно понять?
– Нет. Я знаю это чувство. Мне довелось испытать нечто похожее, когда я возился со своим первым мечом. Конечно, я мог бы выковать клинок из корабельного металла, если бы речь шла просто об оружии, но я хотел иметь что-то свое, сделанное собственными руками, да еще из местных материалов. И хотя получилось не слишком здорово, я был ужасно горд. Ты сама смастерила юбку - вот почему она так много для тебя значит.
Лэмпарт снова нежно погладил волосы девушки.
– Ты совершенно зря думаешь, будто плохо выглядишь обнаженной. Дело не только в твоей фигуре, хотя она почти идеальна, а в том, как ты двигаешься. Все на месте, все гармонично. Уж поверь мне, ни одна женщина не нуждалась в юбке меньше!
– Нет, тут я с тобой не согласна, Джон! - Доротея неожиданно вскочила на ноги и встала перед ним. - Я все про себя знаю! И мне прекрасно известно, как я выгляжу. Видит Бог, в прошлом я потратила на собственную внешность немало времени и денег. Я совсем не хочу использовать свою красоту в качестве приманки. Мне нужно, чтобы ты уважал и восхищался мной как личностью. Во всяком случае, - она вдруг заговорила почти шепотом, - так было до сих пор. Я больше не нуждаюсь в юбочке. Правда?
Доротея ловко развязала одновременно оба узла, и в тот же миг маленькие кусочки кожи упали на траву, а девушка осталась стоять, с беспокойством глядя на Лэмпарта.
Неожиданно он оказался совсем близко, сжал ее плечи, увидел слегка приоткрытые губы.
– Ты знаешь, что я не люблю тебя, Доротея. Помнишь, я говорил… несколько минут назад. Да, ты замечательная, яркая личность, достойная уважения. Я рад, что ты здесь. И мне будет тебя не хватать, когда ты улетишь. - Голос Лэмпарта стал хриплым, когда ее чувственные руки, лаская, прикоснулись к нему. - Это не любовь! - пробормотал он.
– Я понимаю, - прошептала Доротея. - Твое чувство настоящее. Мечта останется с тобой… но я рядом, здесь и сейчас.
Она подняла лицо, предлагая губы, и Лэмпарта потрясла страстность ее поцелуя и огонь, который он зажег в нем самом.
Крепко обнявшись, они опустились на траву.
И некоторое время лежали неподвижно, радуясь тому, что просто находятся рядом. Лэмпарт обнаружил, что не хочет - или не может - ни о чем думать. А потом вдруг сообразил, что смотрит через плечо Доротеи на огромный белый светильник в небе, и легонько толкнул девушку в бок.
– Эй, принцесса, хранитель времени уже почти занял свое место. Пора возвращаться домой. Только сначала наберем фруктов.
Они вернулись на корабль за полчаса до наступления рассвета, который имел для них особенное значение. Лэмпарт понимал: на Серебряной начинается новая эра. Ливень подарил ему ощущение ни с чем не сравнимой силы и энергии, ищущей выхода. Молодые люди стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, но Джон знал, что Доротея испытала такой же восторг.
– Новый день, - проговорил он, и Доротея оказалась в его объятиях. Они поцеловались. - Я не случайно назвал тебя принцессой. Ты больше не Доротея Колсон. Для меня ты принцесса. Навсегда.
– Нет, Джон, титул ничего не значит. И мне не нужен другой ярлык. Одно ясно - я больше не Куколка Колсон. Впрочем, если уж быть честной до конца, я ею никогда и не была.
Они вернулись на корабль и уселись завтракать, а Лэмпарт пытался понять, что же она имела в виду.
– Что значат твои слова… ну, что ты, мол, никогда не была Доротеей Колсон? Ведь ты ничего не говоришь просто так, ради красного словца.
– Моему Джону все интересно, - улыбнулась девушка. - Я расскажу. Тут нечем особенно гордиться…
Об этом знает лишь Карлтон Колсон и парочка клерков. Он не мой настоящий отец. Разве он может кого-нибудь полюбить… и лечь в постель с женщиной? Даже ради продолжения рода?
Лэмпарт почувствовал, какой горечью и болью наполнены слова Доротеи. Она продолжала объяснять, а ее губы слегка дрожали.
– В то время шли публичные дебаты о перенаселении, ученые изобрели и довели до совершенства препарат, вызывающий стерильность, а кое-кто из политиков пытался провести через Мировой конгресс закон, гласящий, что ни один гражданин Земли не должен иметь больше одного ребенка. Никаких детей без
