сторону. Но, надо будет еще с Храном переговорить. Он в этом деле гораздо опытнее меня, - почесав нос, шлепнулся с другой от меня стороны Стах.
- А что за пещерный город?
- Старое кентаврийское поселение. Здесь же раньше их земли были. Это позже кентавры за Рудные горы ушли, и дома строить начали. Так что, любимая, прогуляемся с тобой познавательно - я сам в тех местах ни разу не был.
- И вы думаете, я такое пропущу? - перегнулась к нам возмущенная Любоня.
- Госпожа души моей, я бы этого не пережил... И-ик.
Он бы этого не пережил. А я вот глубоко задумалась. Ведь с одной стороны, такие 'познавательные прогулки' сами по себе, уже - государственное преступление. А с другой... Она ж - моя любимая подруга, за которую я сейчас 'цепляюсь', как за последний признак всего самого лучшего, что когда-то в моей прежней жизни было. И по-моему, это... взаимно.
- Любонь, я очень-очень рада такому твоему решению. Но, все ж, подумай хоро...
- А что тут думать то? Госпожа души моей, это - для тебя, - развернулись мы к 'кобелю', но даже рты раскрыть не успели, как тот, вдруг, писклявым голосом затянул. -
Ой, не плачь ты, девка, о своей судьбе.
Чай, еще отыщешь ты хомут себе.
И еще лихого подкуешь коня.
Если не потушишь ты любви огня... О-ох...
- Стах, это ты его напоил? - в наступившей за нашими спинами тишине испуганно прошипела я.
- Не-ет. То есть, я, но, совсем...
Ба-бах!
- Та-ак... Кто сейчас пел?
- Я... горло прочищал.
- Нет, это я. И я ведь предупреждала, что петь не...
- Тетушка, то я горланила.
- Свида, да он...
- Да вы что?! - громыхнуло теперь прямо над нашими макушками. - Ну, так... Пел с душой, бесово семя. Молодец. Однако в дом даже не думай, хотя, во дворе можешь носиться без опаски. Ибо, как изрекает мой знакомый маг Абсентус: 'Самое большое зло в мире рогов не носит, а носит ангельскую улыбку'. Вы меня хорошо расслышали? Все?
- Ага.
- То-то же. А теперь встали и пошли за мной. У меня тост будет.
- И-ик...
Да-а... А до меня, вдруг, в этот момент, внезапно дошло одно очень простое, но, важное понимание: 'Это - мой мир. Мир, где к магии относятся, как к части жизни. Где есть место и настоящей дружбе и любви. Где тебя принимают таким, какой ты есть. И пусть, он пока совсем мне незнакомый, этот 'новый мир'. Но, он уже целиком и полностью - мой':
- Дорогие мои, - сгребла я под руки и подругу и Стаха. - И как же я вас... люблю. И тебя, кобелиный певец, люблю. И все-все-все вокруг тоже люблю. И даже незнакомую Тинарру. И как же это замечательно - просто жить и любить.
- Евсения, а вот тебя кто... напоил? И пойдемте ко обратно, за стол...
Город Медянск просыпался рано. Используя для данной цели вместо привычных в деревнях петухов, новомодные будильники или просто церковные колокола. И когда я спросонья расслышала этот, плывущий над улицами и садами перезвон, то от удивления подорвалась с кровати к окну, а распахнув его, замерла, прислушиваясь сквозь рассветное, пока еще тихое птичье чириканье в садовой листве:
- Ну, ничего себе, - а потом опустила глаза вниз. - Ну, ничего... себе.
- О, Евся. Вы уже проснулись?
- Не-ет, - обернувшись к брошенной постели, помотала я головой. - Любоня еще спит. Тетка Свида, а откуда... это? Я вчера его не заметила.
- Вот и мне... интересно, - подбоченясь одной рукой, поднесла женщина вторую, с зажатой в ней кружкой, ко рту. - Я сама вчера такого не заметила, - и, тут же про чай позабыв, задрала голову к цветущей черемуховой верхушке. А когда я, спешно натянув штаны и блузку, прискакала к ней вниз, кивнула на высокое благоухающее дерево. - Эту черемуху еще мой покойный муж сажал. И она уже лет десять, как не цвела, не говоря о ягодах. Я все выдрать ее собиралась и клумбу с розами на этом месте разбить, а тут такое... Ты ж, дитё, дриада, так, может, скажешь мне, к чему почти пень, да еще не в сезон, вдруг, зацвел?
- Не знаю, - с прищуром подошла я вплотную к старому разветвленному стволу, который, неожиданно мне откликнулся, обдав волной сочной силы. - Ей сейчас хорошо. Очень хорошо. И она в этом году обязательно разродится ягодами, не смотря на то, что другие ее сестры уже давно отцвели. Это все, что я могу сказать, как дриада.
- А как хранительница?
- Что? - обернулась я к скромно торчащему в сторонке Тишку.
- Евся, ты ж - хранительница леса и водной стихии. И этот 'букет с корнями' - твоих рук дело. Кто вчера в любви всему миру клялся?
- Ну...я.
- Вот тебе и результат.
- Ага. А если бы я всех, наоборот, возненавидела? - уже внимательнее вгляделась я в обсыпанную белыми гроздьями листву. - То, что тогда?
- Ну-у, - глубокомысленно протянул Тишок. - Тогда, как в ту ночь на капище.
- Слушай, рогатик, а ты по 'чудесам торговли' консультаций не даешь? - глядя на наш диалог, усмехнулась тетка Свида.
- Если только за большой кусок вчерашнего вкуснейшего пирога, - ни на долечку не задумавшись, скривился ей бес.
- Поняла. Будь здесь. А ты, стихийное дитё, пошли за мной. Чай давно заварился. А вот, кстати, и мужчины. Намахались палками? А то у меня еще оглобли старые есть.
Хран, с полотенцем на голых плечах, оценив шутку, расплылся, а Стахос направился прямиком под мой 'букет с корнями':
- Доброе утро, любимая, - обхватил он меня, прижав к холодному после умыванья торсу. - На какое еще волшебство ты способна?
- Значит, Тишок и тебе о моих 'способностях' поведал? - в ответ покачала я головой. - Честно говоря, не знаю. Хотя, вряд ли смогу, как Любонина Мокошь, например, прясть по ночам кудель. Я и днем то за это дело ни разу не садилась.
- Ну, значит, остается лишь одно, зато верное - 'волшебный поцелуй'.
- Да ты что?.. Тогда, очи сомкни... А то боюсь заглядеться и промахнуться, - шепотом выдохнула я, глядя в смеющиеся черные глаза...
После скорого завтрака, к которому проснулась уже и моя дорогая подруга, мы всей компанией отправились на местный развал. Один лишь Тишок решил хвостом своим в таком оживленном месте лишний раз не рисковать - ни собачьим, ни бесовским. А так и остался в саду, развалившись в травяной тени под цветущей черемухой, к которой, казалось, со всей округи слетелись удивленные на такое дело пчелы. Хотя, и в других местах этих упитанных тружениц тоже хватало. А что вы хотите? Город Медянск. Тетка Свида свернула от нас уже через проулок и, ткнув пухлым пальцем в нужном направлении, велела на обратном пути обязательно в ее лавку завернуть. Кстати, чем она там торгует, для меня до сих пор было тайной. Ну, не тайной, конечно. Просто я про то до сих пор спросить забывала.
- Не знаю, как сейчас, - на ходу зевнула в ладошку Любоня. - А в детстве, помню, конфеты у нее были вкусные. Шоколадные, с орехами и на сливках с ликером замешанные. М-м-м.
- Так она конфетами торгует? - запоздало уточнила я.
- И ими тоже... Слушайте, мужчины, а мы с Евсей успеем вдоль рядов пробежаться, пока вы своего
