крепить, сам же про это говорил, когда тебя князем выбирали.
Понял тебя, - Мстислав коротко кивнул, и я, было, уже собрался вернуться к своему месту и витязям Святовида, вместе с которыми ринусь в битву, но князь задержал меня неожиданным вопросом: - Как думаешь, Вадим, победим мы ляхов?
Почему князь спросил об этом, не знаю, ведь я ему не родственник, не советник и даже не близкий друг, хотя мы и не чужаки. Видимо, даже такому сильному мужчине иногда нужна поддержка и одобрение его действий, особенно если они исходят от не заинтересованного человека со стороны. Поэтому я сказал то, что он хотел услышать:
Победа за нами Мстислав. Потери будут, без них никак, но ляхи не вырвутся.
Ты это знаешь?
Я ведун, а не прорицатель, князь. Однако для того чтобы узнать исход грядущего сражения прозревать будущее ненужно, поскольку здесь все на поверхности. Наше войско будет атаковать противника по плану и с разных сторон, а ляхи не знают сколько нас и находятся в окружении. Но важнее всего то, что мы на своей земле, которая нам поможет, а значит, врагу конец.
Князь промолчал, а я вернулся к своему месту и стал готовиться к бою. Шлем-шишак и кольчуга, меч и круглый щит, пара коротких дротиков, боевой ремень с кинжалом и покрытые тонкой проволокой перчатки. Все это было разложено на попоне и, одеваясь, я прислушивался к шуму лесного лагеря. Кругом шорохи, тихое ржание лошадей, звон металла и эмоции тысяч людей, желающих пролить кровь врагов. Воины готовы к битве, и теперь дело за воеводами и князьями, которые только что приняли окончательное решение по рисунку сражения. И пусть я не великий стратег и не гений военных построений и маневров, с моей точки зрения они поступают правильно...
Вчера вечером ляхи получили подкрепление, почти две тысячи воинов, и сейчас у Владислава Пяста снова пятнадцать тысяч бойцов, столько же, сколько было в начале похода. Наверняка, поляки знают о том, что войско язычников неподалеку и готовы нас встретить. Однако они ожидают одних поморян, мобилизационные возможности которых не превышают двенадцати тысяч бойцов, и то, если они очень сильно напрягутся и поставят в строй всех, кого только возможно, от мала до велика. А на деле против интервентов выходит не один венедский племенной союз, а все четыре. В лесах вокруг Пырыца сами поморяне, сколько точно, даже Рагдай и волхв Лучеврат, который, помимо всего прочего, временно исполняет обязанности князя, не знают. Но тысяч семь пехоты и три-четыре сотни всадников у них будет. Здесь же варяги, три с половиной тысячи отличной бронированной пехоты, которая обучена драться любым строем, и может выполнять сложные маневры, а значит, станет основной ударной силой предстоящего сражения. Неподалеку лютичи Прибыслава, которых больше трех тысяч, половина пехота, а другая половина конница. Ну и, конечно же, с нами знаменитые всадники Никлота, которых так боятся в Саксонии и других приграничных германских княжествах, полторы тысячи лихих бойцов на быстрых конях. Плюс к этому восемь сотен воинов сидит в окруженном городе.
Вот и получается, что если считать по клинкам, то против ляхов готова выйти армия, которая не уступит им по числу и сможет принять правильный бой в чистом поле под стенами Пырыца. Однако, так называемый, правильный бой не для нас. Венедов после всех катаклизмов последних лет осталось не так уж и много и наказ Векомира, который он дал Мстиславу и другим князьям прост и понятен, беречь людей. Поэтому сначала сражение хотели начать ночью. Но подумав, князья решили, что это не лучший вариант, поскольку больше половины войска вчерашние охотники и пахари, которые в суматохе и неразберихе растеряются и могут выпустить ляхов на южную дорогу, которая хоть и перекрыта, да воины там не самые лучшие и натиска кованной дружины не выдержат. В связи с этим решили биться днем. Но не ломить врага грудь в грудь, а сделать ставку на ярость бронированных варягов и две сотни витязей Святовида, которые должны были сходу проломиться к ставке Владислава Пяста и уничтожить командный центр врага. Ну, а после этого большинство рядовых польских воинов и мелкие воеводы сами лапки вверх поднимут, а кто проявит упорство, того разметаем конницей, засыплем стрелами и растопчем...
Варяги, в строй! - слышится громкий выкрик Мстислава.
Я готов, ремни затянуты, броня сидит, словно влитая, оружие готово. Рядом со мной Немой в трофейных латах из Сигтунского похода, с одноручным топором, заткнутым за пояс, круглым деревянным щитом, который обшит бронзовыми лентами, и дротиками в правой руке. Где нам встать, мы знаем, и молча занимаем свои места среди витязей Святовида из первой храмовой сотни. Следом третья сотня, которая передала свою смену в Арконе парням Доброги. Ну, а за ними все остальные.
Закованные в железо воины колоннами покидают лес и выдвигаются к городу пырычан. Мерно топают по дороге сапоги, и вдали слышится пение звонких медных труб и грохот барабанов - это ляхи, заметившие приближение венедов, готовятся к сражению. Кто-то из воинов говорит, что поляки, небось, уже от страха в штаны наклали и эта незамысловатая шутка вызывает смешки и улыбки.
Вскоре мы вышли на широкое поле вблизи города. От Пырыца в сторону Польши идет широкий грунтовый тракт. Мы с одной стороны, а лагерь ляхов, который сейчас похож на муравейник, перед которым выстраиваются вражеские полки, с другой. У противника небольшое преимущество, мы находимся немного в низине, а они на возвышенности. Но помимо того наши полки, преимущественно из лесных охотников, которыми руководит Прибыслав, находятся у них в тылу, и они, наверняка, их заметили, так что должны опасаться удара с двух сторон.
Варяги замирают. Левый фланг прикрыт городскими стенами, откуда нам машут руками, мол, рады вам браточки, не сдали нас, не кинули, и мы вас не подведем, сейчас ворота заваленные откроем и выйдем вам в подмогу. В нашем тылу длинным прямоугольником становятся ополченцы, которые после нашего прорыва к шатру Пяста, обязаны заткнуть брешь в общем построении. А с правого фланга конные воины Никлота, практически сплошь копьеносцы и метатели дротиков, наподобие испанских джинетов.
Все! Можно начинать битву. Мы готовы, а на ляхов, которые за целый час до сих пор не построили вторую линию оборону и только-только из нескольких разношерстных отрядов сформировали первую, нам начхать.
Я оборачиваюсь в сторону Мстислава, который на отличном вороном жеребце, подарке Никлота, гарцует позади, и он поднимает вверх правую руку. В центре первой сотни витязей Святовида разворачивается большое кумачовое полотнище, в центре которого шитый золотом лик многоликого божества, а остроконечный верх древка увенчан длинными разноцветными кисточками, каждая из которых обозначает одну из великих побед славян над врагами.
Станица с нами!!! - разносится над полем громкий голос командира первой храмовой сотни Люта Валигора.
Слава! Слава! Слава! - потрясая оружием и щитами, стал скандировать строй варягов и храмовников, которые при виде Станицы, самого главного боевого знамени нашего народа, хранившегося в храме Святовида, получают такой стимул для битвы, что ляхов можно даже пожалеть, ибо к ним сейчас прибежит песец.
Вперед! - перекрывая шум, звучит новая команда князя.
