отбил того в сторону.
— Они не оставляют нам выбора! — выкрикнул Гаст, дабы его можно было услышать в хоре жаждущих убийства криков.
Перед ними собрались сервиторы, формируя упорядоченные ряды и оставив свои обязанности. Туркио отошел на шаг, не зная как действовать, и ощутил за спиной переборку. Илоты зажали их в угол. Гаст поднял руку:
— Руль!
Пока за ручкой управления никто не следил, она двигалась свободно, и Туркио увидел, как дергался и наклонялся рычаг, когда кракен продолжал избиение 'Неймоса'.
Палуба встала под углом, с каждой секундой угол становился все круче. Астартес поднял взгляд и увидел, как указатель глубиномера дернулся и начал перемещаться. Неуправляемая подводная лодка пошла под небольшим градусом на глубину.
ЭЙГЕН сразу же ощутил смену положения, когда вокруг изменилось течение:
— Корабль… он изменил курс.
Он услышал, как Аджир вызвал по общему вокс-каналу:
— Туркио, прием. Что там происходит? Туркио? Гаст?
По общему каналу Астартес слышали звон ударов стали о сталь и слабый вой сирен.
— Мы не можем вернуться, — через весь этот шум прорезался голос Рафена, — доверьте своим боевым браться охранять безопасность корабля. У нас есть своя цель. Мы не можем отступить!
Расчленитель взглянул вдоль линии обшивки и заметил, как силуэт Кровавого Ангела призывает их наступать. Сверкающая дуга силового меча оставила за собой похожий на знамя искрящийся след из бурлящих пузырьков.
— Вперед! — рыкнул Пулуо, подчеркивая приказы командира.
Эйген сжал зубы и подчинился. Каждый шаг был труден, и он ощутил, как его мышцы напряглись. Его тренировали драться в разных условиях, сражаться в болотах Кретации с привязанным к ногам грузом, вступать в ближний бой в космосе без воздуха или гравитации. Но тут все было по-другому. Он вспомнил слова Амита, первого учителя в Ордене, который гонял их как безумных, тот говорил: 'не существует поля боя, которое не покорится нам. Мы властелины всех войн'. Эта максима заставила его сконцентрироваться, и он продолжил.
Однако сражаться на корпусе в твердой хватке океанских вод, было для него тем, чего он ни разу не делал. Странное эхо инфразвука раздавалось в мощном течении воды, и было сложно прицелиться на звук. Сейчас они приближались к телу кракена, и огромные щупальца все еще хлестали туда-обратно над их головами, обрушивая удары на обшивку 'Неймоса'.
Он мог видеть горбатое тело монстра тиранидов, подсвеченное на долю секунды вспышкой, когда Рафен шарахнул кипящим разрядом плазмы в это существо. Пулуо подбросил раскалыватель корпусов в быстро движущийся поток воды, позволив океану перенести взрывчатку к зверю. То, что он принял за густые потоки зараженной мути, на самом деле было пленкой крови чужака, вытекающей из прожженных ран в толстой броне по бокам кракена.
Из груди существ появились меньшие конечности, и они имели большее сходство с огромными костяными когтями нидов. Они косили воду, оставляя за собой мерцающий след из фотопланктона.
Трещащее эхо выстрелов резонировало в воде, и краем глаза он заметил, как Пулуо выпускает очереди тяжелых болтов в рыскающие перед ними змеевидные конечности. Выстрелы воина были точны — он вошел в зону эффективного огня, как и они все — и в сферах взрывов конечности разрывало на части.
— Как нам убить этого уродца? — тяжело сражаясь, спросил Аджир.
— Мы подойдем ближе, — ответил ему Рафен, в его голосе звенела ярость битвы, — ослепим, задушим, будем стрелять, пока оно не издохнет, все, что сможем сделать! Наша миссия не закончится из-за этого выкидыша ксеносов!
Эйген кивнул:
— Да!
Он тяжело шагал вперед, его ботинки звенели по корпусу, соперничая шумом с болтером. Он прицелился в фосфорные пятна на шкуре кракена, и тварь отреагировала инфразвуковым воплем, когда снаряды поразили цель.
— Справа! — заорал кто-то. Эйген услышал, как Аджир предупреждающе выкрикнул его имя, и вовремя повернулся боком, увидев, как зазубренная конечность рвется к нему по изогнутому корпусу 'Неймоса'. Косящие когти проделали рваную борозду в серо-черной обшивке из звукопоглощающих чешуек. Эйген отреагировал на выпад и попытался увернуться, но его рефлекс отпрыгнуть и кувыркнутся, был ошибочным: мешали магнитные зажимы ботинок. Слишком поздно, он пытался уйти в сторону, но вращающийся зазубренный кончик щупальца поймал его. Зубцы разорвали керамит и проткнули слои пластали и гибкого металла. Пойманного на месте Эйгена откинуло назад силой удара, но он не упал, его руки заработали, словно лопасти мельницы. Крича от усилия, он вернул себя в вертикальное положение, но несущая смерть конечность кракена уже змеилась в обратную сторону.
Дыхание замерло в груди, когда он ощутил в своих внутренностях лед, вместе с ним по телу быстро распространялся холод. На секунду он испугался, что это шок от проникающей раны, может быть даже какой-то яд, впрыснутый этим ударом по касательной — но затем он увидел исходящий из разодранной грудной брони шлейф пузырьков. Он почувствовал запах ржавой и затхлой соли — его броня наполнялась морской водой.
— ОНИ продолжают наступать! — орал Кейн, отрывая голову с плеч управляющему рычагами. По всей технической палубе эхом отдавались выстрелы.
— Нужно остановить их!
Церис поразил и откинул на палубу техномата с клешней-пинцетом вместо руки. От удара илот задрожал, и его продолжало встряхивать, но он снова атаковал. Кровь и осколки костей распустились красным цветком на груди, когда очередь сзади расколола его тело, мгновенно убивая. Нокс поднял дымящийся болтер, сдерживая вытянутой свободной рукой обезумевшего сервитора.
— Ты слышал мальчишку! — произнес ветеран. — Если это происходит по всему кораблю…
— Мы должны это сделать! — огрызнулся псайкер.
Кейн задумался о том, как это в точности должно быть исполнено, но затем посчитал, что он не хочет знать. Чуждая магия варпа беспокоила его, и он ощутил, что сложно чувствовать себя комфортно, стоя всего в паре шагов от колдуна в броне космодесантников. На мгновение Церис бросил на него взгляд, и Кровавый Ангел решил, что воин прочитал его мысли.
Закованный в броню кулак Цериса сжался вокруг драгоценного камня чужаков, вырезанного Гастом из мозга мертвого сервитора. Церис вдохнул. И тот же час жуткий голубовато-зеленый свет пролился через зазоры между его пальцами, кристальные стержни в психическом капюшоне кодиция вспыхнули сине- белым от задействованных сил.
— Ненавижу вас, — ревели рабы-машины, — ненавижу вас. Ненавижу вас. Ненавижу…
Словно удар топора на них обрушилась тишина. Внезапно и неожиданно. Несколько долгих секунд Кейн слышал только слабый вой сирен предупреждения на верхней палубе и постоянный грохот и стоны измученной обшивки.
Церис шагнул в отсек, распихивая застывших, как статуи, сервиторов. Они стояли на местах, обездвиженные и подергивающиеся, как будто сражались с парализующей их силой. Кейн заметил, как лоб псайкера вспотел, тот щурился от усилий. Воздух наполнило маслянистое, электрическое покалывание, заставив воина сжать зубы. Мощный выброс телепатической энергии заполнил комнату.
Церис с усилием поднял руку, держащую сияющий камень и протянул ее, указывая кулаком:
— Я чую его. Вот он.
Одинокий сервитор, модель надзирателя, сконструированная играть роль начальника над илотами, работающими со стержнями реактора, зашатался и, спотыкаясь, пошел вперед. Он двигался так, словно пробирался вброд через густое масло, неспособный освободиться. Вытянув руки с когтями, стеная и рыча,
