— Ведь правильно скорректированный социализм приносит в казну государства колоссальные доходы. Если бы неизвестно кто неизвестно с какой целью все не порушил, все не развалил в нашей стране, еще лет двадцать — и социализм подошел бы к финальной черте, и XXI столетие ознаменовалось бы новым этапом в жизни человечества — коммунизмом.
— Да кому нужен этот коммунизм? — возразил Федоров Дима. — Мы, кажется, жили уже семьдесят лет при коммунизме.
— Как кому? — удивился Готов. — Всем вам, мне, всему человечеству. А тот строй, который был в нашей стране, начиная с 1917 года, немножко не соответствовал… И к тому же ты семьдесят лет не жил, тебе всего шестнадцать.
— В Америке жизнь намного лучше, там все есть, — вмешался Виталя Бойчук.
— Это заблуждение и дезинформация. В Америке, я имею в виду США, хорошо живется только двум процентам населения, которые грабят народ. Остальные — это бедные, бездомные, нищие.
— Там любому безработному пособие офигительное платят, — упорствовал Бойчук.
— Никому ничего там не платят, — авторитетно сказал учитель. — Богачи все забирают себе.
Федоров усмехнулся:
— Правильно. Почему если я, например, зарабатываю деньги, то должен с кем-то делиться?
— А как ты хотел, ты живешь в обществе.
— Но должна быть свобода выбора…
— А что ты понимаешь под свободой? То-то, вот и молчи! Вам только кажется, что вы хотите хорошо жить. Дело не в этом. Просто вы хотите грабить народ.
— Да никого мы не хотим грабить, просто все хотят жить по-человечески.
— У меня в голове не укладывается, что твоя башка подразумевает под по-человечески?
— Ну, как в Европе живут, например.
— Откуда ты знаешь, как живут в Европе? Там все давным-давно сгнило.
— Все равно Вашего коммунизма никогда не будет, — ухмыляясь, заявил ученик.
— Лучше закрой свой рот, пока еще есть время, — зашипел Готов.
— А что Вы ему рот затыкаете?! — вступились одноклассники.
— Закройте свои пасти, барчуки, — заорал Готов.
— Да пошел ты!
Нервная дрожь пробежала по телу учителя.
Рудольф Вениаминович схватил дипломат и швырнул в центр класса. Дипломат, отскочив от Макаровой Насти, ударился о пол и раскрылся.
Чего там только не было. Кипа непроверенных тетрадей, трико, журнал «Плейбой», пустая бутылка коньяка, три свечки, веер.
— Смотрите, что у него там, — засмеялся Ширяев Витя.
— Ничего не трогать, не прикасаться к моим вещам, — приказал Готов.
Спустя пять минут Готов за руку привел директора.
— Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, вышел, понимаешь, в туалет, прихожу, а тут… Все вещи разбросаны, половины нету, деньги пропали. Вы мне скажите, я горбачусь с утра до ночи, я заслужил такое обращение?
— Не ожидал я от вас, ребята, — покачал головой директор.
Макулатура
5-й «Д» вовсю галдел в классе. На полу, на партах, на подоконниках лежали перевязанные бечевкой тюки газет и журналов. Дети спорили меж собой, кто больше всех принес макулатуры и, увлеченные бахвальством, не заметили появление учителя.
Готов уверенным голосом произнес:
— Сейчас мы проверим, кто из вас достоин звания «лучший ученик года», и поможет нам вот эта штука.
Он взял ручные весы на уровне груди, оттянул крючок и отпустил. Весы лязгнули.
— В очередь… дети… — приказал Готов, — и уберите бумагу с подоконника.
Ученики столпились у стола учителя. Не в состоянии создать очередь, ребята ругались, толкались, создавая учителю массу неприятных ощущений.
— Нет, так не пойдет. Вы, прям, как стадо барашков. Сядьте на свои места, будем по списку. Амиров!
Амиров схватил с парты две связки газет и подошел к столу.
— Собрал! — гордо заявил школьник.
— Еще бы ты не собрал, — усмехнулся Готов. — Знаешь, что такое инстинкт самосохранения? Не знаешь? А-а, знаешь? Хорошо. Инстинкт самосохранения не позволил бы тебе не собрать. Жить всем хочется, а умирать никому… да, ты не бойся. Американский офицер аборигена тихоокеанских островов не обидит.
— А я и не боюсь, — весело сказал Амиров.
— Напрасно, — сухо заметил Готов. — Ладно, время терять не будем. Что у тебя там?
Взвесили два тюка, весы показали 8 килограмм. Готов одобрил:
— Недурно. У тебя все шансы стать учеником года. Молодец. Бросай в угол. Следующий Верещагин.
— Я не принес, — виновато сказал Верещагин.
— А что случилось? — обеспокоено спросил Готов. — Забыл?
— Нет.
— Что тогда?
Мальчик, ковыряя в носу, опустил голову:
— Мне отец сказал, чтобы я дурью не занимался и что никакого фонда мира нет.
Готов подошел к школьнику и погладил по голове:
— А ты как думаешь?
— Откуда я знаю…
— Гадский папа, — учитель прошелся по классу. — Но ты не переживай, Женя. А то, что ты подставил класс… забудь, не бери в голову. Надеюсь, товарищи тебя простят, не обратят внимание на твое предательство.
Готов обратился к классу, словно советуясь:
— Ведь, правда, ребята, мы простим Верещагину то, что он послал нас куда подальше, растоптал наши честь и достоинство? Потому что никакого фонда мира нет, а Рудольф Вениаминович дебил, который все придумал. И никаких голодных детей в Руанде и Намибии нет. Рудольф Вениаминович — вертолет с ДЦП и ЧМТ. Как, Иванова? Что такое ДЦП? Детский церебральный паралич, а ЧМТ — черепно-мозговая травма. Такая большая, а простых вещей не знаешь.
Готов начал сильно сопеть, зрачки расширились, пальцы нервно теребили весы. Он пяткой толкнул стул в угол и заорал:
— Да что это такое делается?!! Ты что, Верещагин, вообще со стыдом не дружишь?!! Кто твой папа такой?!! Бог?!! Истина?!! Вещь в себе?!! Неужели у тебя своей головы нет на плечах?!! Скажи, тебя гильотинировали?!! А?!! Жбан оторвали или просто аист некомплект принес?!! Иди! Иди, прошу тебя, пока я еще в состоянии адекватно реагировать на внешние раздражители, и без макулатуры не возвращайся.
Учитель немного успокоился, но еще оставался раздраженным. Школьники, под впечатлением от неосмотрительного проступка Верещагина, пробежались глазами по собственным подношениям: все ли на месте — и каждый подвинул свой тюк ближе к себе.
— Титова, давай, ты следующая по списку… а, нет, не следующая… Все равно давай. Или тоже, как Верещагин, на все забила?
Девочка встала и заплакала:
