— И вовсе он не противный, — обиженно возразила Наденька. — Он приятный и добрый.
— Ну знаешь ли!.. А впрочем, зачем я вообще завела этот разговор? Ты ведь его родственница, да еще и живешь в его доме.
Наденька огорченно посмотрела на подругу:
— Я не понимаю, Полина, за что ты его так не любишь?
— И ты еще спрашиваешь? — вскинулась Полина. — Да хотя бы за то, что он оскорбил моего брата, и теперь Жану придется драться с ним на дуэли.
— Так зачем же Жан напросился?
— Это было дело чести! Или ты считаешь, что оскорбления можно спускать просто так?
— Какие оскорбления?
— Да такие!
— Но объясни же, наконец, чем Владимир обидел твоего братца. В прошлый раз я ничего не поняла из твоего рассказа.
— Это долгая история, и нет смысла пересказывать ее в десятый раз, — раздраженно ответила Полина, не желая признаться, что уже и сама не помнит подробностей. — И потом, это еще пустяки! Твой обожаемый кузен натворил кое-что похуже.
— Неужели? И что же?
Полина выразительно посмотрела на Наденьку:
— Он влюбился в замужнюю женщину. Она не ответила ему взаимностью, и тогда он вызвал ее мужа на дуэль и убил. То ли из мести, то ли потому, что надеялся, что тогда она согласится выйти за него замуж.
— Ну и ну, — недоверчиво покачала головой Наденька. — А от кого ты слышала эту зловещую историю?
— От маменькиной приятельницы, графини Лисовской. Она и есть та самая женщина, к которой твой кузен воспылал запретной страстью.
Наденька задумчиво покусала губы.
— Даже не знаю, что тебе сказать. Я никогда ничего подобного не слыхала.
— Конечно, — усмехнулась Полина. — Кто бы мог тебе рассказать? Не сам же Нелидов!
— Ладно, Полина, оставим моего кузена в покое, — примирительно сказала Наденька. — Расскажи лучше, что нового в свете.
Проводив подругу, Наденька снова легла на кровать и задумалась. То, что рассказала ей Полина, произвело на нее край не тягостное впечатление. Наденька была уверена, что, при всей нелюбви к ее кузену, та не стала бы измышлять гадости. Она лишь передала то, что рассказала ей графиня Лисовская. Но можно ли верить этой женщине? И кто она вообще такая?
«Спросить или не спросить Владимира? — гадала Наденька. — Наверное, нужно спросить, чтобы дать ему возможность оправдаться. Но, с другой стороны, какое право я имею приставать к нему с такими расспросами?» Так и не придя ни к какому решению, Наденька сочла за лучшее пока молчать.
9
Вскоре после отъезда Полины Владимир собрался к Зоричу. Велев закладывать коляску, он закутался в плащ, надел новенький цилиндр и вышел на улицу. Однако не успел дойти до экипажа, как его кто-то окликнул по имени.
Владимир обернулся. И тотчас увидел, как от маленькой двухместной кареты, стоящей чуть поодаль от крыльца, отделилась женская фигура в темно-синем плаще. Отороченный темным мехом капюшон мешал рассмотреть ее лицо, но грациозная походка указывала на даму из высшего общества.
Женщина приблизилась к Владимиру. И на мгновение застыла, словно в нерешительности или даже в смущении. Затем трепетно вздохнула и, быстро подняв руки, изящным движением отбросила с головы капюшон. Ее кудри янтарной волной рассыпались по плечам, и на Владимира пахнуло приторно- чувственным ароматом духов. Его передернуло от внезапно вспыхнувшего отвращения: перед ним стояла не кто иная, как графиня Лисовская.
— Ну здравствуй, любимый, — промолвила Элеонора нежно-певучим голоском.
Отступив на шаг, Владимир скрестил руки на груди и холодно посмотрел на графиню:
— Что вам от меня угодно?
— Да-да, мой дорогой, именно этого я от тебя и ожидала, — закивала Элеонора. — Сдержанность, неприступность, ледяная учтивость… Как хорошо мне знакомы эти черты! Но я знаю и другое. То, что твоя непроницаемость — всего лишь маска, с помощью которой ты скрываешь от мира свою уязвимость. А на самом деле ты совсем, совсем другой.
— Прекрасно, — отчеканил Владимир. — А теперь, будьте добры, ответьте на мой вопрос.
Элеонора ласково заглянула ему в глаза:
— Боже мой, Владимир! Ну, скажи на милость, к чему эта нелепая игра, это притворство? Мы ведь знаем друг друга очень давно. И ты прекрасно понимаешь, что мне от тебя нужно.
— Деньги?
— О Господи, ну что за грубые слова! — натянуто рассмеялась Элеонора. — И как тебе только не стыдно? Если бы мне были нужны твои деньги, я бы вышла за тебя еще тогда…
Она бросила на него пытливый взгляд, стараясь определить, что он почувствовал при ее последних словах. Однако на лице Владимира не дрогнул ни один мускул.
— Тогда, — произнес он после небольшой паузы, — у вас и без меня хватало достойных кандидатов в мужья. А сейчас, надо полагать, число желающих обрести райское блаженство сильно убавилось. — Он окинул ее взглядом, полным неприкрытого сарказма. — Вы просчитались, сударыня: я уже давно вами переболел. Любовь — что оспа, второй раз не возвращается.
— Неужели? — с вызовом бросила Элеонора. — Значит, ты хочешь сказать, что я тебе совсем безразлична? Однако вчера, в театре, мне так не показалось.
— И правильно не показалось — вы мне не безразличны. Я испытываю к вам глубокое отвращение, которое в иные минуты доходит до ненависти.
— Вот как? Что ж, тогда могу себя поздравить. Как известно, от ненависти до любви всего один шаг!
— Чушь. — Владимир презрительно усмехнулся. — Романтические бредни. — Разве? А я так не считаю.
— Ну и не считайте на здоровье, мне-то что за дело? Все, сударыня, меня ждет экипаж.
Владимир направился к коляске, но Элеонора преградила ему дорогу.
— О Господи, — устало выдохнул Владимир. — Послушайте, графиня, это начинает превращаться в какой-то фарс. Или, может быть, я неясно выразился? Я не собираюсь на вас жениться, — проговорил он, прямо глядя ей в глаза. — Поищите себе другого… состоятельного олуха.
— А мне не нужен никто другой, — страстно заговорила Элеонора. — Мне нужен только ты, да, ты один! Потому что… — она порывисто прильнула к его плечу, — потому что я до сих пор люблю тебя.
Владимир вежливо, но твердо отстранил ее:
— Не надо, Элеонора, я тебе не верю. И даже если бы верил… Это ничего бы не изменило. Все, хватит, дай мне пройти!
— Куда ты так торопишься? — поинтересовалась она, пряча под насмешливым тоном досаду. — Мне известно, что приличной любовницы, из нашего круга, у тебя нет. А какая-нибудь заштатная актрисочка может и подождать.
Немного отступив назад, Владимир пристально посмотрел на Элеонору. Сейчас она стояла почти на том же самом месте, где стояла полтора часа назад Полина. И это совпадение показалось Владимиру весьма неприятным. Он вспомнил яркий наряд Полины, потом оглядел элегантный темно-синий плащ графини Лисовской, и у него возникло ощущение, что сейчас не день, а глубокие сумерки. Владимир даже встряхнул головой, чтобы прогнать наваждение.
