— Довольно, — решительно сказал он. — Не унижай себя выпадами в мой адрес. Мне от них ни тепло ни холодно. А вот ты потом себе не простишь, что потратила столько усилий и ничего не добилась.
Он попытался обойти ее, но она вдруг бросилась к нему и повисла на шее. За этим последовала безобразная сцена. Элеонора отчаянно пыталась нагнуть голову Владимира к своим губам, а он уворачивался, стараясь сбросить с себя ее руки. Когда Владимиру удалось это сделать, Элеонора, потеряв опору, уцепилась за воротник его плаща. Почувствовав, что его душат, Владимир перестал осторожничать, схватил противницу за рукава и отбросил от себя. Элеонора отлетела на несколько шагов. А в руках Владимира осталась меховая опушка ее левого рукава.
Отдышавшись, он посмотрел на кусочек темного меха и, не зная, что с ним делать, протянул его Элеоноре.
— Возьмите, — растерянно пробормотал он.
Элеонора подскочила к Владимиру, вырвала у него меховой хвостик и с размаху забросила за чугунную решетку набережной.
— Мерзавец! — в бешенстве прошипела она. — Неотесанный грубиян! Ну, погоди у меня! Я тебе еще припомню этот день, все припомню! Это унижение, этот порванный плащ, твои насмешки над моими самыми светлыми…
Недоговорив, Элеонора резко развернулась и бросилась к карете. Едва она запрыгнула внутрь, кучер натянул вожжи, и экипаж понесся прочь от нелидовского дворца. Владимир глубоко вздохнул, наклонился и поднял с земли свой помятый цилиндр.
— Не выбрасывайте, барин, отдайте мне, — попросил Владимира его дворник, все это время неспешно отчищавший с мостовой снег и с интересом наблюдавший за перипетиями объяснения между хозяином и незнакомой дамочкой. — Натяну на горшок, расправлю, еще сгодится. Жалко, вещь-то, поди, еще новая совсем!
— На горшок, говоришь? — переспросил Владимир. И вдруг заразительно расхохотался.
Протянув дворнику цилиндр, он уселся в коляску и велел кучеру ехать… к магазину Шармера, за новым головным убором.
После Шармера Владимир заехал за Зоричем и они отправились во французский ресторан. По окончании трапезы, раскуривая трубку, Владимир рассказал о стычке с Элеонорой.
— Смотри, приятель, будь осторожен, — предостерег Зорич. — Сдается мне, что в лице этой женщины ты приобрел хитрого и опасного врага.
— Ну, это меня не сильно беспокоит, — философски усмехнулся Владимир. — Одним врагом больше, одним меньше. Гораздо неприятней другое. Я подозреваю, что Элеонора оговорила меня перед мадемуазель Вельской. — А с чего ты это взял?
— Со вчерашнего дня эта девица слишком настороженно со мной держится. Будто чего-то боится. Вот и сегодня. — Владимир задумчиво затянулся дымом. — Вообрази: приехала навестить Наденьку и, вместо того чтобы сразу идти в дом, встала возле ограды Мойки, чуть не полчаса так и простояла на одном месте. Я сидел в кабинете. Слышу — подъехала коляска. Глянул в окно. Смотрел на нее, смотрел, потом не выдержал и сам вышел на улицу.
— И что же?
— Разругались в пух и прах. Да еще и наглецом меня обозвала за то, что я сказал, что она ведет себя смешно.
— Кто ж говорит такие слова барышням?
— Да вывела она меня! Ведет себя словно ребенок несмышленый.
— Да ведь она почти ребенок! Ну, в самом деле, Владимир, как тебе не совестно? Связался черт с младенцем.
— И то верно, — согласился Владимир. — Нашел с кем вести словесную перестрелку. Как это все, однако, глупо! И дернула же меня нелегкая над ней подшучивать. Зачем? Да, по большому счету, какое мне до нее дело?
— Да нравится она тебе, вот какое!
— Вздор! — возмущенно возразил Владимир. — Что в ней может нравиться, скажи на милость? Зорич крикнул, чтобы принесли еще вина, а Владимир откинулся на спинку дивана и задумался. Он вспомнил Полину — но не такой, какой видел сегодня, а какой она была вчера. Он живо представил ее в тот момент, когда она вошла в театральную ложу в своем роскошном наряде. Он невольно залюбовался ею в ту минуту, когда десятки восхищенных взоров устремились к ней, и она вся расцвела и похорошела под этими взорами.
Да, Александр прав: эта девушка, действительно, привлекала его, как привлекает красивый, яркий цветок. Но он знал, что цветок этот, скорее всего, искусственный, и благодатного меда с него не соберешь. Поэтому и не хотел лететь на его притягательный аромат — не живительного нектара, а тонких французских духов.
— Нет, все-таки мадемуазель Вельская очаровательна, — прервал затянувшееся молчание Зорич. — Правда, я не могу понять, кто мне больше нравится: она или твоя кузина Наденька. Они обе так милы, нежны, нарядны. Когда они порхают по паркету, подобно очаровательным бабочкам, я не могу отличить, кто из них Полина, а кто Надина — так похожи.
Владимир покачал головой:
— Да нет, Саша, они совершенно разные. А впрочем, все современные барышни похожи одна на другую. Неестественные, словно фарфоровые куклы.
— Ну, в этом не они виноваты, а нынешняя мода, — рассмеялся Зорич. — За вычурным платьем и мудреной прической иной раз не разглядишь самой женщины.
— Ты прав, — согласился Владимир. — И, наверное, я напрасно так нападаю на милую Полину.
— Очень рад, что ты это понял, — довольно заключил Александр. — В таком случае, не выпить ли нам за Полину с Наденькой?
— Тогда уж лучше за каждую по отдельности, — с улыбкой предложил Владимир, наполняя бокалы. — Сначала за одну, потом за другую…
А в это время графиня Лисовская, все еще дрожа от бешенства, торопливо входила в особняк Вельских. В ее голове крутились десятки мстительных прожектов, но она была так взволнованна, что не могла ни одной мысли додумать до конца.
Узнав, что Полина дома, Элеонора без доклада направилась в кабинет девушки. Ее надежда на теплый прием оправдалась. Дело в том, что, приехав от Наденьки, Полина за целых два часа не смогла ни перед кем выговориться. Между тем перепалка с Нелидовым задела ее за живое, и ей не терпелось выплеснуть свои чувства в словах. Но Вера с утра ушла в церковь и до сих пор не вернулась.
— Ах, дорогая Ленора, как я рада вас видеть! — вскочила Полина с кресла навстречу гостье. — Но… вы, кажется, чем-то взволнованы? У вас ничего не случилось? А у меня, представьте, случилось! Поехала я в первом часу в особняк Нелидова навестить мою захворавшую Наденьку. И что бы вы думали? Не успела я в дом войти, как этот Нелидов выбежал на улицу и начал ко мне придираться. Да еще и заявил, что я кажусь ему смешной! Вы только представьте себе!
— Надо же? Вот мерзавец! — Элеонора сочувственно посмотрела на Полину. — Впрочем, чему вы удивляетесь? Я ведь уже говорила вам, что это за человек. Но расскажите подробнее, как было дело!
Обрадовавшись, Полина в красках живописала утреннее происшествие. Элеонора слушала ее с повышенным вниманием: с каждым язвительным замечанием Полины в адрес Нелидова на ее сердце проливался бальзам. Когда же Полина закончила рассказ, Элеонора чувствовала себя более-менее успокоенной и способной здраво размышлять.
— Знаете что я думаю, Полетт? — сказала она, немного помолчав. — Этого зарвавшегося наглеца следует хорошенько проучить. И у меня уже созрел план…
И, усевшись на диван, женщины принялись обсуждать, как отомстить злодею Нелидову.
