те времена фотографией ещё никто не увлекался. И портреты рисовали лишь с очень важных персон типа прославленных полководцев или кардиналов. А поскольку метаморфические чары не вечны, через некоторое время потребовалось бы их возобновлять, для чего очень желательно иметь копируемый объект перед глазами.
Тут же возник вопрос у Таськи — возможно ли сделать превращение необратимым, а если нет, то как рассчитать, сколько времени оно будет продолжаться.
— Необратимость действия заклинания означает, что даже вы не сможете его отменить, — с еле уловимой иронией отозвался ректор. — И чтобы дать такую гарантию, нужно прожить бесконечно долгую жизнь. Разумеется, мне не раз встречались чародеи, предлагавшие формулы окончательной трансформации как живых, так и неживых объектов, однако ни одна из них не прошла проверку временем. А что касается долготы действия — тут, как сами понимаете, многое зависит от потенциала колдующего. У меня, например, есть вещички, трансформированные лет двести назад. Пока стремления вернуть прежний вид вроде не проявляют.
Поскольку больше никто из студентов не пожелал углубляться в тонкости искусства Синей магии, Гарозиус, ещё раз поздравив всех присутствующих с началом учебного года, тихо испарился. Девушки тут же кинулись расспрашивать Сандру о её самочувствии во время и после превращения. Гека с не меньшим пылом понёсся напомнить о себе Стане. Эрику спешить было некуда, и он расслабленным шагом поплёлся к выходу из аудитории.
— Эй, приятель, постой минутку, — окликнули сзади. — Насчёт того дела, которым вы меня нагрузили перед отправкой на каникулы. Короче, раздобыл я кой-какую информацию, так что скажи своей чувихе, пусть гонит оставшееся бабло и забирает.
— Вообще-то она мне не гёрлфренд. Чисто товарищеская услуга. Впору с вас обоих брать за посредничество, раз не желаете общаться напрямую. Ладно, расслабься, так и быть, передам Лине привет от тебя.
— Заодно скажи: найти эту её Милицу было ох как непросто! Весь аванс поистратил, да ещё свои кровные докладывать пришлось!
— Свежо предание, да верится с трудом.
— Думай что хочешь, а я всё сказал. Нет «евриков» — нет писем. Хочешь, ты заплати за неё. Мне по фигу, с кого иметь. Потом с подружки компенсируешь, наличкой или ещё как, сам решишь.
Взглянув в насмешливые глаза криво ухмылявшегося Малко, Эрик не смог сдержать закипающий внутри гнев.
— Ты эти свои грязные намёки брось! Чтоб больше ничего подобного не слышал!
Получилось, пожалуй, излишне резко: девчонки, как по команде, оглянулись и удивлённо посмотрели в их сторону. Зато на македонца явно произвело впечатление — сразу стушевался и на попятную. Хотя и здесь не обошлось без лёгкого ёрничанья.
— Тише, тише, зачем на всю округу, я тебя и так прекрасно понял! Извини, если наступил на больной мозоль, не знал, что у вас всё так запущено. В общем, если понадоблюсь, я у себя, — и убежал.
Оказавшись за пределами аудитории, Эрик сделал вид, что с интересом изучает доску объявлений, а на деле — дожидаясь, когда женской половине их курса надоест общаться друг с другом. Наконец, те начали потихоньку разбредаться, и Лиэнна выскочила одной из первых.
Услышав новость, она обрадовалась.
— Давай прямо сейчас! — и, когда спустились на первый этаж, погоди минутку, я за деньгами заскочу!
Малко будто чувствовал, что долго ждать не придётся — три порядком потрёпанных и пожелтевших от времени конверта держал под рукой.
— Они ваши всего за восемьсот евробон! — и, наткнувшись на осуждающий взгляд Эрика, сбавил обороты, — хорошо, хорошо, семьсот! Я пока вашу Милицу нашёл, вправду поиздержался неслабо. Она из Косовска-Митровицы, как и предполагал, ещё в девяностых прошлого века переехала. Вначале жила в Нише, а потом, пару десятилетий спустя, переселилась в Крушевац. Да ещё фамилию сменила — попробуй разыщи! Очень удивлялась, долго расспрашивала, но в конце концов согласилась передать со мной всё у неё сохранившееся.
— Спасибо! — Лиэнна торопливо отсчитала банкноты и, выхватив драгоценные конверты из рук Малко, выскочила в коридор. Эрику ничего не оставалось, как последовать за ней.
— Пойдём ко мне! — предложила англичанка и, не дав времени на обдумывание или возражения, добавила — я быстренько прочту и тебе перескажу. Если, конечно, найдётся чего ценного.
— Надеюсь, деньги были потрачены не зря, — обнадёжил её Эрик.
— В любом случае останутся на память. Вместе с другими бабушкиными вещами.
Оказавшись в своей комнате, Лиэнна, позабыв обо всём на свете и даже не предложив гостю чаю, тут же вцепилась в мятые тетрадные листы, исписанные мелким аккуратным почерком, и принялась торопливо их перечитывать. Эрик молча стоял рядом, ничем не напоминая о своём присутствии. И лишь когда последний абзац остался позади, Лиэнна вздохнула с облегчением и немного расслабилась.
— Как и предполагала. Бабушка не приходится мне даже дальней родственницей. Но в любом случае я не перестану считать её родным человеком. Здесь же, кстати, почему она ушла из того госпиталя. Не зря он мне с самого начала подозрительным показался! Вот, давай прочту тебе дословно:
«…похоже, всё-таки придётся оставить свою работу здесь, в Калифорнии. Последнее время в госпитале творится немало странностей. Началось с того, что сменился главврач; вместо Тайфера у нас теперь Групт. Тайфер был очень привязан к своим пациентам, по доброй воле никогда бы их не оставил. Мы до сих пор не можем понять, почему так произошло — его внезапно вызвали в Вэшингот и назад он уже не вернулся. А день спустя прибыл этот садист, у которого давно атрофировалось чувство сострадания к чужой боли. И стал устанавливать драконовские порядки, единолично распоряжаясь госпиталем как своей собственностью. Несогласных уволил, или они ушли сами, им на смену набрал таких же мясников, как и он сам. Весь третий этаж отдан по отделение интенсивной психотерапии, и попасть туда можно лишь с разрешения главврача. Всего пару раз мне удалось навестить тамошних больных, но и этого оказалось достаточно. На них явно ставили эксперименты с применением колдовства.
Да, да, дорогая Милица, именно так. И магометр подтвердил наличие остаточной эманации. Все мои попытки выяснить, кто из моих коллег решил вдруг ставить опыты на не-магах, увы, ни к чему не привели. Вдобавок как сам главврач, так и его подручные, включая охрану третьего этажа, оказались нечувствительны к чарам. Такое скопище магорезистентных в пределах одного здания — само по себе чудо. Хуже того, Групт, похоже, почуял направленное на него воздействие, раз заявил: если меня что-либо не устраивает, могу убираться на все четыре стороны. Как ни тяжело покидать госпиталь, которому отдано столько лет жизни, придётся пойти на это. За меня не беспокойся — где-нибудь да пристроюсь, профессия „народной целительницы“ выручала раньше, прокормит и сейчас.
Возможно, наконец-то возьмусь за реализацию давней своей мечты обзавестись семьёй. Нет, замуж не собираюсь, поздновато уже, да и ни к чему. Просто подыщу подходящую „ячейку общества“, желательно неполную и без большого количества родственников поблизости. Но главное — с ребёнком, имеющим Дар, которому я передам свои знания и помогу стать настоящим чародеем…».
— Как нетрудно догадаться, выбор пал на меня. Теперь понятно, почему бабушка помогла устроить развод вместо того, чтобы вернуть отца в семью.
— Ты осуждаешь её?
— Нет. Всё-таки «бабушка» была добра ко мне. Благодаря ей я тоже смогу стать волшебницей!
— А в других письмах о чём речь?
— Они более ранние, там в основном женские сплетни.
Эрик осмотрел почтовый штамп на конверте. То ли двадцать третий год отправки, то ли двадцать пятый — чернила слегка стёрлись.
— Госпиталь…, - внезапно пришло озарение, — так вот куда они засунули Билли!
— Бэйкинса? Но зачем?
— Как сказал Дэнил, ему вернули прежнюю память, но одновременно слегка съехала крыша, и в результате он оказался в госпитале. Но в каком именно — не уточнил. Зато теперь всё ясно! Билли ведь тоже, получается, жертва магического эксперимента!
