Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина

религиозных актера, занятых на вторых ролях в дешевом фарсе. В худшем — как три брата, руки которых сложены в молитве и обагрены кровью». По нашей вине история изобилует глупостью, несправедливостью и страданиями.

В любых взаимоотношениях наступает момент, когда извинения просто перестают действовать. По– видимому, мы уже перешли эту черту.

Мир просто перестал иметь отношение к нам. Никто больше не желает слушать. Пока мы не признаем вновь ограниченность нашего творения, нам нечего добавить, нечего привнести в мир, который нам суждено изменить.

Миссия окончена. Монотеизм должен эволюционировать или умереть.

Деколонизация имени Бога

Монотеизм может, должен и будет развиваться. Вопрос лишь в том, сумеем ли мы, три величайших надежды и горчайших разочарования в истории, спохватиться, прийти в себя, деколонизировать имя Бога и признать, что мы представляем собой часть чего–то большего, нежели мы сами. Или же мы будем продолжать использовать мир вместо того, чтобы служите ему, тем самым принижая нашего Бога и самих себя? Религия в беде. Если мы не выйдем за рамки наших «всеобъемлющих» представлений о Боге, если не удержим нечто более сакральное, чем наши взгляды, если у нас не возникнет сомнений в себе и в нашем понимании не только Бога, но и всего сущего, мы все подведем мир, которому должны служить, каждый посредством собственной религии, и у нас останется единственный выход — ввязаться в битву, чтобы выяснить, чей Бог более велик.

Если мы не будем стремиться к тому, что превосходит христианство, ислам, иудаизм, индуизм или атеизм, кровопролитие неизбежно. Поскольку человеческая жизнь без нашего конкретного фетиша не стоит того, чтобы ее беречь, почему бы не прекратить ее?

Каждая из трех авраамических религий выдвигает два утверждения. С первым мы согласны: «Бог един». От второго мы стараемся откреститься: «Мы заведуем Богом». Мы отвергаем Его потому, что признание нашей опеки над Единым Богом предполагает, что мы выше Него, а это противоречит первому утверждению. Втихомолку наши религии за несколько веков колонизировали имя Бога и стали системами управления Им.

Дыхание веры

Но независимо от того как плачевно выглядит ситуация в наши дни, надежда еще жива. Выход есть. И он заключается не в том, чтобы перестать посещать наши церкви, синагоги, мечети, храмы, библиотеки, бары и другие места, где мы обмениваемся взглядами, оспариваем и доказываем их. Наши убеждения необходимо углубить, не позволяя им стать выхолощенными. Нашим сообществам требуется благословение, а не забвение. Выход из этого хаоса пробивают люди, которые уже живут взаимозависимой, а не самодостаточной жизнью, вопреки классическому мифу, согласно которому для защиты самого себя и своего народа берут оружие — настоящее, психологическое, политическое или религиозное, — а затем нападают на других и завоевывают их.

Мы больше не ведем войн, в которых можно победить. Мир пошатнулся под влиянием нашей борьбы за власть. Эмпатия, сотрудничество и прощение становятся самыми мощными действующими силами преображения. Нас возглавят люди, которые помогут нам иначе оценить свою религию и жизнь, перестать низводить окружающих до уровня врагов, научат нас не поддаваться страху, развивать в себе способность прощать и поглощать несправедливость, вместо того чтобы посылать ее обратно миру.

Людям нужен Бог, но не пленник религии. Они хотят неуправляемого Бога. Свободного Бога. Именно здесь виден проблеск надежды.

Мы создали в мире пустоту. Но в пустоте Бог дает жизнь новой вере, новому началу. Любая религия, которую считают привилегированной у Бога, с возложенной на нее миссией превзойти все прочие, обычно прибегает к самым разным средствам, таким образом вставая в ряд с другими источниками мировой власти — политической, экономической, военной, правительственной. С исторической точки зрения эти виды власти связаны с маскулинными характеристиками превосходящей физической силы, соперничества, стремления покорять. И наоборот, новую веру следовало бы описывать, как женщину — не менее сильную, а более восприимчивую к взаимосвязанности всего живого. Возможно, вера всегда была подобна женщине, но у нас только сейчас появилась возможность признать это.

Один из друзей прислал мне по электронной почте снимок, сделанный в Израиле у стены, отделяющей мусульман от иудеев. На этой стене алой краской из распылителя какой–то исполненный надежды человек написал слова Арундати Рой:

Еще один мир
не только возможен, она
уже грядет. Многих из нас не будет
здесь, чтобы встретить ее, но
в тихий день,
если хорошо прислушаться, ты
услышишь ее дыхание.

Для другого мира нам нужна другая разновидность веры. Теперь у нас другой мир. В будущем в нем станут процветать и дарить нам благо «религии для всех». Это не призыв всем придерживаться одной религии. Это призыв ко всем религиям найти путь, благоприятный для всех людей, ибо все мы, люди, принадлежим друг другу.

Хорошенько прислушавшись, мы услышим дыхание новой веры. Она уже среди нас.

4 Тайна Бога

В югославской армии нас считали проявлением низшей формы жизни. Другие солдаты называли нас, пехотинцев, «армейское крестьянство», «ящерицы», «пылеглотатели». Тем вечером, после того, как нестерпимо жаркое македонское солнце наконец село, но до того, как нам приказали лечь и уснуть, мы драили полы в казармах, нашу обувь, наше оружие, а также собственные ноги, лица и зубы. Как в любой другой вечер, мы спешили покончить с обязательными делами, чтобы выкроить несколько минут и написать письмо, сделать звонок, послушать радио — что угодно, лишь бы вновь осознать, что где–то рядом есть большой мир.

Я побрел прочь от казарм по широкой асфальтовой дороге, по полю с низкой растительностью к лесу, подальше от звуков армейской жизни и как можно ближе к одиночеству, как только возможно. Мне не хотелось, чтобы кто–нибудь услышал то, что я собирался произнести.

Я уже слышал в сумерках шорох деревьев. На опушке леса, в зарослях бурьяна, я нашел старую деревянную скамейку. Должно быть, какой–нибудь офицер с подчиненными соорудили ее давным–давно,