самые высокие здания. В прошлом самыми высокими в городах были религиозные сооружения. Там была сосредоточена высшая власть, наиболее оберегаемые ценности и глубокий смысл. Там пребывали божества.
Нью–Йорк — хранилище искусств, развлечений, бизнеса и банковского дела, пристанище самых разнообразных религий и их проявлений, мировая политическая сцена, столица мечтаний планеты и город святилищ. Когда этот город лишился двух своих башен, у нас возникло ощущение, будто все мы потеряли два передних зуба.
Немало сил было потрачено на споры о религии. Религия хороша, религия плоха. Полемисты пытаются выяснить, как нам будет лучше — с религией или без нее, тиражируют свои мысли в популярных журналах, на радио и телевидении, на страницах бестселлеров. Но дискуссия выдыхается, потому что мы обессилели от принятой нами искусственной дихотомии. Большинство занимающих диаметрально противоположные позиции авторов этих параллельных монологов исходят из предположения, что религиозный человек принципиально отличается от нерелигиозного. Так ли это на самом деле?
Что если это различие, пусть и реально существующее, вовсе не так значительно, как мы полагаем? Что если люди, которые считают себя преимущественно «религиозными», и те, кто считает себя преимущественно «нерелигиозными», делают это по одной и той же причине — чтобы упростить в противном случае невыносимую сложность человеческого опыта и справиться с ним?
Все мы полагаемся на что–нибудь. Все ищем то, что объединило бы наше сознание и упорядочило опыт. Даже те люди, которые не хотят полагаться душой на то, что предлагают традиционные религии, на самом деле на что–нибудь да полагаются. Люди, которые не желают принимать решения насчет происхождения и сущности нашей реальности; люди, которые не хотят делать выбор, который будет до конца жизни вести их по пути одной и той же веры; люди, которые всегда предпочитают «не принимать окончательного решения» — все они делают жизненный выбор.
Тот, кто считает за лучшее не делать выбор, лишающий его части возможностей, на самом деле предпочитает не принимать по–настоящему важных решений, поскольку выбор такого рода исключает альтернативу[55]. Возьмем, например, брак. Чтобы познать лучшие качества другого человека, необходимо сделать выбор — решить сохранить отношения с ним. Но переходить от одного человека к другому, от одного места к следующему, от одной идеи к другой, лишь бы не принимать окончательных решений, — уже само по себе выбор.
Соглашаться на такую кочевую жизнь — все равно что копать колодец глубиной в метр в десяти разных местах. Стремление к свободе становится рабским, поверхностным существованием, желанием принимать решения, которые ничего не значат. Отказ от решений насчет того, что имеет значение и что мы хотим делать в жизни, — сам по себе выбор, независимо от религиозности. Если вы не выбрали свой путь, это означает, что вы приняли решение двигаться в любом направлении, куда бы ни повлекла вас любая сила, и это все равно что носиться на плоту в открытом море, повинуясь беспорядочным волнам и течениям.
У всех нас одна жизнь, один мир, одна попытка. Как только становится понятной реальная ситуация, в которой предоставляется всего один шанс, первостепенную важность приобретает вопрос, к чему лежит наша душа. К некой вещи? К делу? К достижению? К чувству? К человеку?
He–божество — некто или нечто, отличающееся от Бога. Для целей нашей дискуссии Бога можно считать сущностью, скрывающейся за неоспоримым и неуничтожимым чудом жизни, которая охватывает всех нас. Если такое определение Бога кому–то покажется вопиюще неточным, — это было сделано умышленно. Я предлагаю его только для того, чтобы противопоставить Бога и не–божеств. В таком случае не–божеством будет то, что не представляет собой источник и силу, поддерживающую жизнь, которая носит вечный характер.
Именно в этом одинаковы религиозные и нерелигиозные люди. С одной стороны, нерелигиозные люди поклоняются таким не–божествам, как работа, имущество, супруги, любовники, дети, семейная история, дело, облик, ум, образование, политические партии, народы или все, что существует под солнцем и может избавить от необходимости воспринимать жизнь как единое целое. С другой стороны, религиозные люди, которые поклоняются таким не–божествам, как церковь, учения, празднества, обряды, литургия, законы, привычки или любые другие атрибуты религии, также избегают восприятия жизни в целом. Так или иначе, сердцем они сосредоточены на некотором объекте.
В любом случае целое начинает сокращаться. Бог — совершенно неадекватное слово, не выражающее то, что оно обозначает, — ни в коем случае не может быть объектом, который мы в состоянии назвать. Бог способен быть лишь субъектом, в присутствии которого или в котором мы живем. Алтарь в нашем сердце и огонек, горящий на нем, вполне могут быть посвящены Богу или не–божеству, независимо от нашей религиозности. Такие не–божества, как вера или разум, предписывают вести дискуссию о том, что имеет значение, в рамках узкого или специализированного языка, говорить о спасении, небесах, задавать непродуктивные вопросы, например, существует ли Бог (подробнее об этом — в седьмой главе «Благословение атеизма»).
В Еврейской Библии[56] мы читаем о народах, племенах, семьях и отдельных личностях, которым было во что верить. Зачастую объектами их веры становились статуэтки из дерева, камня или глины, символизирующие то, что эти люди считали безопасным, определенным, дарующим жизнь. В иудейских священных писаниях они названы идолами, или кумирами. Сегодня жизнь не стала более определенной, и хотя мы уже не пытаемся справиться с ее загадкой, поклоняясь статуэткам, у нас тоже есть идолы, такие же маленькие и хрупкие, как древние:
«Я должен радовать своих родителей».
«Я должен радовать моего духовного наставника».
«Я должен опорочить человека, который выставил меня некомпетентным».
«Я должен опорочить людей, не согласных с моими убеждениями».
«Я должен заработать много денег, чтобы чувствовать себя спокойно».
«Я должен совершить множество добрых дел, чтобы Бог любил меня».
«Если этот человек не любит меня, значит, не полюбит никто».
«Если эта религиозная община не принимает меня, значит, никто не примет».
«Если я не получу эту работу, значит, я неудачник». «Если я не достигну такого положения в моей церкви или синагоге, я потерпел фиаско».
Если мы дорожим своими идолами, как абсолютным источником ценности и власти в нашей жизни, они начинают вести собственную жизнь, притягивать наши осознанные мысли, формировать наши предположения, выстраивать целые системы убеждений в свое оправдание, создавать собственные законы и определения успеха и фиаско. В конце концов они сводят нашу жизнь к ограниченному, но всемерно важному поводу для беспокойства.
Если чужие идолы могут показаться нам нелепыми, то нашим собственным мы придаем огромный смысл. Небожества создают вокруг нас поле иллюзий. Мы начинаем рассуждать, чувствовать и вести себя так, чтобы оберегать и оправдывать центральное положение наших идолов в нашей жизни. Апостол Павел, самый известный из авторов Нового Завета, говорит, что трагедия жизни, которую живут ради не–божества, — одна из форм рабства. Когда мы поклоняемся идолу, по мнению Павла, происходит одно из двух. Мы можем сокрушить нашего идола, возложив на него непомерные надежды. Ожидая, что работа всегда будет для меня источником высшей радости, я испорчу себе здоровье, причиню вред отношениям, лишь бы преуспеть, и все это в конечном счете отразится на работе. Если я рассчитываю, что успех моего ребенка придаст мне значимость, или жду, что супруг или супруга придаст лично мне ценность, эти ожидания обременяют моих близких, сокрушают их и разрушают мою семью. Ничто и никто не может выдержать тяжесть надежд и сыграть роль Бога в нашей жизни.
Если же мы не сокрушаем своих идолов, они сокрушают нас[57]. Они становятся нашими функциональными хозяевами, мы служим им, повинуемся им, потому что верим: они необходимы нам, чтобы жить. Подкрепляя свою преданность не–божествам, мы вкладываем в них все больше и больше, и чем больше отдаем, тем требовательнее они становятся. Мы никогда не удовольствуемся тем, чего хотим, и не сможем получить то, в чем нуждаемся.
То же самое справедливо для религии.
