Надо же! Вся компания опять в сборе!
— Это из-за меня все…
Ну еще одно покаяние. Не многовато на сегодня? Или обстановка располагает?
— А ты-то в чем виноват? — шепот давался с трудом, но Дьенк разобрался и горестно вздохнул:
— Это из-за меня печать лопнула.
— То есть?
— Я хотел помочь Элии. Когда на нее напали, я рассердился… Но не знал, что делать, людей было слишком много! А там, под печатью, я почуял что-то спящее, но живое… Магическое. Я позвал… Нет, я просто потянулся, чтобы понять, что это, а оно уже откликнулось на зов. Наверное, тоже почуяло меня. И хотело выйти… И…
— Не тяни. Что там было?
— Я не знаю… Но нельзя было мне это тревожить! Оно сильное, древнее и… яростное. Оно спало так долго, что достаточно малейшего толчка, чтобы выгнать ЭТО наружу… Оно как рванет навстречу! Мне стало так страшно, что я спрятался.
— Как обычно. Сначала обнадежить, потом бежать…
Дьенка, кажется, задело:
— Да, может я не слишком отважен, но…
— С кем ты разговариваешь? — возмущенно вмешалась Элия, к которой Брюс сидел вполоборота. — Я же вижу, что ты шевелишь губами!
«С Дьенком».
— Он жив?! Правда жив?! Или ты придумываешь, чтобы меня приободрить?
«Делать мне больше нечего…» — И между прочим, по поводу Брюсова возвращения она так не ликовала.
— Спроси, что с ним случилось? Где он пропадал?
«Да какая теперь разница… Лучше думать о том, что случилось с нами и как нам отсюда выбираться… Кто-нибудь еще появлялся?»
— После того как они притащили тебя, никто не возвращался. И не вернется, — добавила она, выразительно обведя рукой вокруг.
Брюс тоже пригляделся и присвистнул. На бугристом сломе колонны слева свернулась клубком куча ветоши, пряча истлевшее тело. Торчали только каблуки подбитых железными гвоздями ботинок. Чуть дальше сквозняк уже унес иссохшие тряпки, и лысый человеческий череп оглаживали тонкие солнечные пальцы. Правее и ниже костяк раскинулся на спине, таращась дырами глазниц в свод.
А здесь оживленно…
— Сумасшедший город. Сумасшедшие люди. Как пауки со своими сетями… Я видела, они своим детям рты листьями липучки заклеивают, чтобы те молчали.
И почему Брюса это не удивляет? Достойные наследники обитателей некогда великого города.
— Если мы не придумаем что-нибудь, то я прыгну, — внезапно пообещала Элия. — Не хочу вот так.
«Что тут можно придумать…» — уныло пробормотал Брюс, заглядывая за край своего островка. Тьма, растворявшая подножие колонны, была такой плотной и осязаемой, что, казалось, ее можно вдохнуть. И легкие наполнятся влажной черной пылью.
Очень хотелось пить. А язык, все еще обложенный горечью трав, едва не скрежетал.
«У тебя ведь была веревка?»
— Она осталась в сумках Лако, а он убежал. А у тебя?
От вещей, которые горожане не рискнули присвоить, проку было мало. Да и найди Брюс веревку, что толку? Ее даже зацепить не за что. А спускаться куда?
Брюс невольно содрогнулся.
— Брюс! Ты же маг! Ты некромант в конце концов! Тут полно твоих… э-э… материала для некромантии.
«И чем они нам помогут?»
— Заставь их!
«Сделать — что? Сплясать, чтобы мы не скучали?»
Хотя, может, и неплохая мысль… Брюс, щурясь, изучал, как Элия выразилась, «материал». Тот, что был доступен обзору. А ведь наверняка есть еще те, кто свалился вниз…
Ушлые горожане, то ли сами, то ли с подсказки кого поумнее, придумали отличную тюрьму. Здесь даже стихийный маг оказывался в ловушке. Для воздуха — слишком тесное пространство, стихии не набрать силы. Огонь бессилен, здесь нечему гореть. Для воды пространство, наоборот, слишком велико и перекрыто камнем. Для земли… Подножия колонн утоплены в воде, значит, отрезаны от источников силы.
Вот и остаются только молчаливые костяки невезучих путников.
— Не делай этого! — вдруг встрепенулся Дьенк.
— Почему?
— Любое магическое усилие — и ОНО услышит.
— Я аккуратно… Иначе мы здесь сгнием. Я здесь, а Элия там, внизу. Ты же слышал ее обещание? Или ты ей не веришь?
— Верю… — упавшим голосом отозвался Дьенк.
Брюс опустился на колени, чтобы принять позицию поустойчивее. Мало ли что. Пальцы зарылись в мягкую пыль, слипшуюся от влаги в комки. По краешку обрыва скользил солнечный зайчик.
— Ты что? Уже колдуешь?
Еще нет. Просто решил опробовать, что за инструменты ему предоставила судьба и какую мелодию можно на них сыграть. Хорошо, что здесь так сумеречно. Можно и не закрывать глаза.
Страницы уже несуществующей книги перелистывались в памяти беззвучно и стремительно, словно сами подсказывая Брюсу нужные строки.
— Гра-Ар… Аэ… моор… Ллга… Ыавш… Кхар… Аммо…
Колючие чужеродные звуки соскакивали с языка пауками, на мгновение повисали в воздухе зримыми лохматыми точками и расползались, цепляясь за тени. Они задевали незримые струны. Беззвучная мелодия стала зловещей.
— …Ахаг… Эвар-Хга… — Заморочное заклятие смахивало на попытку откашляться. В глотке першило все сильнее. — …Н-но… Азбр-р… Шта…
— Чувствуешь? — Элия, словно слепая, водила по сторонам пустым взглядом, целиком уйдя в ощущения за пределами обычного восприятия. Даже она почуяла неладное.
Да. Именно близость ЭТОГО вынудила Брюса остановиться. За бумажной ширмой притаились львы. Неловко ткнешь пальцем преграду — и они тебя заметят.
«Дьенк сказал, что здесь нельзя использовать магию. Что она разбудит что-то спящее под городом. Это что-то очень опасно».
— Для нас?
«Для всех. Кроме Дьенка, наверное».
— А Дьенк может посмотреть, что там, под городом?
— Дьенк? — обратился Брюс к сумраку.
— Нет! Нет-нет! Снова я туда не сунусь. Ни за что!.. Даже не уговаривай.
— С тобой ничего не случится. Ты уже призрак.
— Ты не понимаешь. Это выше моих сил. Это неодолимо для меня… Я не могу, прости…
— Короче, ты трусишь.
Тщетно пытавшаяся расслышать издали тихий спор Элия нетерпеливо позвала:
— Брюс? Ты спросил Дьенка?
«Он…»
— Не говори! Пожалуйста, Брюс, не говори ей, что я испугался!
«…он исчез куда-то».
Брюс вновь зажмурился, прислушиваясь, принюхиваясь, впитывая темноту, не разбавленную, а
