Ощущение было странное. Разум отчаянно протестовал, действительно почуяв неестественность происходящего. Эта блондинка ничем не напоминала Айку, хотя на какие-то мгновения Брюсу и мерещилось обратное. Она даже не привлекала его, несмотря на то, что образ жизни они в последнее время вели аскетический… Но…
«Я люблю Айку», — в ужасе повторил Брюс про себя, чувствуя, как их снова неумолимо, как магниты, тащит друг к другу. Почти помимо воли. На лице Элии отвращение невообразимо смешалось с вожделением.
— Стойте! — запаниковал Дьенк. — Стойте же… Глядите! Там свет! Это люди! Может, разбойники?!
М-да… Все же есть вещи посильнее притяжения плоти.
Поодаль и впрямь плясали тусклые, желтые огоньки, словно кто-то нес факелы.
— Здесь могут быть люди?
— Если они прошли через горы, то наверное…
— Старатели… Или разбойники, подстерегающие тех, кому здесь повезло найти жилу. Вот почему никто так ничего толком и не слышал о разбогатевших на золоте земляков.
— Нас они не заметят.
— Думаю, будет лучше, если мы продолжим путь ночью… Днем видно далеко, а скрыться здесь негде.
Торопливо перекидываясь репликами, одновременно поправляя разворошенную одежду, Брюс и Элия радовались тому, что не видят лиц друг друга. Движение помогало не думать о только что не случившемся. Еще бы немного и…
Сожаление утекло торопливо и тяжело, как расплавленный металл, затаившись где-то в глубинах души. Исчезли и растревожившие их светляки.
— Куда они делись?
— Не вижу… Может, показалось?
— А может… — Брюс огляделся вокруг, разыскивая Дьенка. Призрак испарился.
Он, кажется, умеет наводить иллюзии… А что если замеченные огни — всего лишь морок? Чтобы встряхнуть и отвлечь их друг от друга? Ай да Дьенк…
— Ладно, — решил Брюс. — Раз уж собрались, давай пройдем, сколько сможем.
Это и впрямь позволяет отвлечься. Если сейчас остановиться и сесть рядом, то все повторится по новой. И, наверное, не потому, что этого хотят они сами. Этого жаждало нечто несоизмеримо более могущественное, что царствовало здесь.
…Вновь захрустела под ногами иссушенная почва. Твердый суглинок размягчался и рассыпался в песок. Трещины постепенно смыкали жесткие хищные ухмылки, осыпались по краям, превращаясь в беззубые вялые старческие оскалы. Железная башня угрюмо таращилась в спину.
От холода зуб на зуб не попадал. Поднялся ветер — пронзительный, сухой, выбивающий слезы из глаз. Он тянул за собой шлейф колючей пыли.
— Там снова огни, — Элия, прикрывая лицо, потянулась к Брюсу, свободной рукой указав в сторону гор.
Да, действительно… Мелькнул и исчез слабый огонек, за изгибом скальной гряды.
— Если там люди, там может быть и переход…
— …разбойники, — ветер украл часть реплики Элии.
Брюс покосился на нее с любопытством. Еще несколько дней назад девушке и в голову бы не пришло озаботиться такой ерундой, как разбойники.
— Перевалить, похоже, удастся только вон там…
Как нарочно. Чтобы растерявшийся обладатель несметных сокровищ не проскользнул мимо наверняка угнездившихся там любителей чужого добра.
Ветер морочил голову, то и дело сбивая с выбранного направления. Завеса тончайшей пыли стояла плотная, продернутая лишь редкими разрывами. С гор принесло мелкий древесный мусор, который больно стегал кожу.
Ближе к горам землю скомкали складки, надули бугры и пропороли гранитные гребни. Словно и впрямь под слоем бесплодной почвы дремали каменные драконы…
Хотя почему «словно»?
— Это драконы, — выдохнул Брюс, осененный догадкой. — Элия! Это не горы, это драконы!
Стоило в нагромождении скал различить один раз, как уже не спрячешь — ни зубчатые линии гребней, ни округлые изгибы спин, ни тяжелые, ушедшие под землю головы. Из разрывов почвы выбеленные камни проглядывали, как кости. Исполинские твари замерли, то ли в дреме, то ли в смерти.
Дракон, спящий вокруг фундамента замка баронов Загорских, этим гигантам и в птенцы не годился.
Дальше, за волнистым хребтом, словно за линией терминатора, белесое и сухое небо становилось резко-темным, всклокоченным, размытым. В косматом брюхе туч метались зарницы.
— Там гроза?
Столкновение стихий, на границе бывших владений земных магов и магии водной. Молнии с трескучим шорохом ходили по гребню, как костлявые великаны на сверкающих подламывающихся ногах.
Смятая складками, обросшая пучками травы, поверхность отрога (то ли лапа, то ли хвост дракона) позволяла затаиться в тенях не только им двоим, но и целому поселку вместе с домами. Однако близость других людей нервировала.
— Тс-с… — Брюс приложил палец к губам. — Нас они не заметят, если мы сами не привлечем их внимание. Так что обойдемся без костра. А утром посмотрим, куда они пойдут.
Шептать особого смысла не было, разбойники вряд ли могли их слышать, но в линзу из камбалы чужих было видно так отчетливо, что смутное беспокойство осталось.
— Знаешь, их всего-то пятеро, — с несколько подзабытой интонацией проговорила Элия.
— Семеро, — возразил Брюс. — Там, в тени еще двое. А может, кого-то мы не видели.
— А если они никуда не уйдут и будут сидеть там до скончания движения земли?
— Поищем способ их обойти, — с сомнением предложил Брюс.
И в ответ получил несколько презрительный взгляд спутницы:
— Думаешь, один ты такой хитрый? Если они привыкли ловить здесь невезучих добытчиков золота, то, небось, подстраховались.
— Тогда какой у нас выход? Дать безнадежный бой?
— Почему безнадежный? Если грамотно распорядиться ресурсами… У нас есть мой огнестрел, боевой гиппогриф, призрак и твоя магия.
— Рад, что и мне нашлось место в этом перечне, хоть и на последнем месте, — кисло заметил Брюс. — А теперь внесем поправки: моя непредсказуемая магия, призрак, который сгинет в самый ответственный момент (Брюс услышал гневный протест Дьенка), гиппогриф, который слушает только себя самого, и… ты с поломанным огнестрелом. Это — да, это — несокрушимая сила. Трепещите, разбойники!
— Ты опять хочешь таиться в кустах?
— А ты опять хочешь втянуть всех в авантюру? Это хоть раз кончилось хорошо?..
