караула отсутствуют в пределах видимости вовсе. Не мешкая, они устремились к воротам. Многих по прежнему шатало от перенесенного сотрясения, некоторых приходилось поддерживать, а от леса спешила подмога в лице остального отряда, даже и не пытающаяся уже соблюдать никакой маскировки. Когда разведгруппа добралась до ворот, надо отдать им честь — быстрее основной части отряда, несмотря на перенесенную контузию, они обнаружили недостающую часть мага и караула уже внутри. Чудовищный удар разметал их по внутреннему дворику, где с ними и расправился ворвавшийся на плечах командир. Основной удар обрушился на мага, и то что от него осталось опознанию подлежало разве что по косвенным признакам, а вот большинство солдат пережили этот удар, впрочем им никто не собирался оставлять возможности для контратаки.
Забрызганный кровью, в закопченной броне, измятой и изрубленной, предводитель отряда выглядел так, словно и вправду выбрался из самых глубин преисподней. Дождавшись, когда подтянутся взводные он отдал распоряжения:
— С первого по четвертый взводы идут направо, с пятого по восьмой налево. Остальные прикрывают их и давят огнем все, что шевелится. Всем ясно? Вперед, чертовы ублюдки нас заждались…
Короткая пробежка по прямой улице ведущей к складам, и группы врываются на площадь. Вспышку магии у ворот они обнаружили, и даже отреагировали. Но прошло едва пять минут, за это время даже собрать личный состав задача не из легких. Поэтому, перед двумя казармами кипела деятельность по сбору хоть какой-нибудь группы, должной отреагировать на тревогу. Ворвавшиеся на площадь люди, не несущие на себе опознавательных знаков какой-либо стороны сперва вызвали замешательство. Впрочем, они сами обозначили свое отношение к солдатам Ордена наиболее доходчивым способом, залпом выкосив первые ряды солдат и офицеров. А затем начался хаос. Кто-то зашвырнул в ворота казармы бочонок с маслом, продырявил его несколькими выстрелами и следом швырнул факел, подперев затем дверь бревном, затем выстрелы загрохотали как сушеный горох в жестяном ведре. Крики боли перемешивались с командами офицерского состава с обеих сторон, пороховой дым смешивался с жирным чадом горящего масла, просмоленного дерева и всяческой утвари.
Несколько магов и два десятка офицеров заперлись в здании магистрата, и довольно успешно вели оборону, положив добрую дюжину атакующих. Правда после этого одного мага решившего добить парочку раненых и слишком высунувшегося в окно, таки подстрелили. Остальные скупо огрызались из глубины помещения, стараясь не подставляться под ответный удар. Сигнал к отступлению прозвучал неожиданно, когда Сагитт уже готовил ударную группу для атаки на засевших магов. Ничего не понимая, но подчиняясь приказу они двинулись с площади, стараясь не слишком мелькать на открытых пространствах. К счастью, жирный черный дым от горящего склада стелился по земле, прикрывая бегущих.
Поравнявшись с командиром, он проорал:
— Почему уходим, шеф?
Последнее обращение он услышал в одной из редких историй их командира, и взял на вооружение. Сейчас оно пришлось как нельзя кстати, хоть он и не понял точного смысла обращения, но оценил то, что применяется оно к старшему по статусу соратнику.
— Задерживаться нельзя, карательный отряд скоро вернется, а нам с ним встречаться, сам понимаешь не с руки. Штурмовать же укрепления нам не требуется, напоминаю — наша задача нанести противнику максимально возможный урон, что мы уже выполнили, а не геройски погибнуть. И побереги дыхалку, нам еще придется отрываться от преследования.
Добравшись до леса, устроили перекличку, быстро оценив потери. По предварительным подсчетам они потеряли двадцать три человека, еще десяток ранено, но способно к самостоятельному передвижению. Однако, потери противника много хуже. Поскольку традиционно начинал Орден свою деятельность с расшатывания дисциплины в армиях противника, то в своей они постарались по возможности исключить такую возможность. Оружие и доспехи хранились централизованно, в арсенале, куда их солдаты сдавали после похода. На территории лагеря дозволялось ношение оружия только офицерскому составу, солдаты же довольствовались короткими, в ладонь, ножами. Когда противник разворачивал свои войска чуть ли не сутки, такая тактика могла быть оправданна, но не против быстрых рейдов небольших отрядов, уж точно. Заминка стоила войскам Ордена рассеянного личного состава во множестве потерянного бесповоротно и окончательно, а так же разрушенной казармой и подожженными складами и арсеналом. Кто-то может сказать: 'Да что там мечам станется, они же железные!', но тут есть маленький нюанс — клинки побывавшие в пекле пожара, а затем медленно остывшие — лишатся главного, закалки. И по сути, превратятся в довольно бесполезные ломики, тупящиеся после одного-двух ударов. Топорам, наверняка придется еще хуже — придется где-то искать новые топорища. Так же, лишились они и арбалетов и запаса болтов к ним. В общем, вылазку можно считать удавшейся полностью, что несмотря на потери было ясно каждому бойцу отряда.
Возвращение.
Памятуя о прошлой погоне, в этот раз отступали в предельном темпе, несколько раз меняя направление движения, с тем чтобы не натолкнуться на горячую встречу темпераментных южан, вышедших наперехват. В целом, возвращение к Круксау вышло едва ли более рутинным, чем поход в соседнее село за вином и бабами. Если не считать один случай, когда из местной берлоги, поблизости от которой отряд устраивался на ночевку, подняли пластинчатого оведа, местный вариант медведя, только вместо меха, эта скотина отрастила чудовищные залежи сала прикрытые поверх ороговевшими пластинами брони. В теории, эта устрашающая зверюга не слишком агрессивна, в теплое время года, поскольку питается в основном растительной пищей. Однако, здесь она оказалась поднятой из спячки в не самом добром расположении духа, да еще и с пустым брюхом, а диета предполагающая исключительно сосание лапы, привела его в совершеннейшее неистовство. В брюхе пусто, а еда бегает, и что еще хуже — орет, привлекая внимание.
Благодаря своей комплекции, естественного врага у этой зверюги не было, охотиться на оведов тоже как то было не очень популярно, то ли из-за никакой практической ценности трофея, с которого ни шкуры приличной, ни мяса съедобного мало-мальски не взять, жир один, то ли из-за того, что из таких охотников возвращалась в исходном виде едва ли половина, но в целом с людьми они жили в относительном мире. Оведы втихую иногда подъедали посевы, а люди, иногда, собравшись гуртом забивали такого вредителя, справляя затем торжественный пир по поводу победы над опасным зверем, а заодно и поминки, без них вообще редко обходилось в таких случаях. Тушу, как правило, прикапывали, жрать ее желающих находилось немного даже в лесу. Были попытки варить из жира зверюги мыло, но, прямо скажем, если живой овед пах хреново, то дохлый смердел так, что приличному человеку с таким ароматом не скрыться было даже на конюшне. В общем и с этой стороны зверем он оказался бесполезным, на свое счастье.
Однако, люди разбивавшие лагерь о его бесполезности думали в последнюю очередь, поскольку когда рядом с тобой из под снега откапывается туша весом в добрую сотню стоунов, первое желание возникающее на грани сознания — это оказаться от нее подальше, и желательно с чем-нибудь поубойнее. Не успело чудовище даже откопаться целиком, как в его голову ударила первая пуля. Многие полагают, что раз попал в нее, так и все, готова зверюга. Да вот незадача, даже медведь имеет зону пригодную для поражения наверняка, всего в пару спичечных коробков размером, и если туда не попасть, все чего добьетесь, это сорванный скальп или покалеченная челюсть, так вышло и тут. Контузили зверюгу, заставив отступить на полшага назад и замолчать, на том первый успех и завершился.
Вылетевший из уже поставленной палатки Сагитт, с ружьем наперевес, оценил обстановку и всадил пулю из своего оружия именно туда, куда было нужно — под шею, где проходила большая часть кровеносных сосудов и нервных узлов, одним выстрелом перебив позвоночник чудовища.
Я с любопытством следил за их действиями, готовый в случае необходимости прикончить этого лысого медведя. Надо заметить, что о повадках этого животного мне рассказали несколько позже, но не будем забегать вперед. Что меня несказанно порадовало сейчас, так это оперативная и слаженная работа бойцов, уже превратившихся в действительно боеспособное подразделение, способное принимать решения в нештатной ситуации самостоятельно, не требуя моего вмешательства. Многие склонны недооценивать
