людей.
– Какая чепуха! – воскликнул Луурис Райс. – Я читал описания этих созданий. И на каком основании их считают бывшими людьми? Из-за того, что у них нет шерсти? Или из-за размеров?
– Ну, не только, – возразил экзекутор. – Отец Фелиан, например, отмечает некоторое сходство в строении черепа и конечностей…
– У орков также наблюдается некоторое сходство с людьми, – перебил Райс. – Если на то пошло, у нас есть куда больше оснований считать их проклятыми еретиками.
– А это интересная мысль, – заметил Реас Фаркхарл. – Тем более что орки появились задолго до Катаклизма… Я правильно вас понял, отец Луурис?
– Совершенно верно, отец Реас. В отличие от тварей, о которых мы говорим. Они не упомянуты ни в летописях гномов, ни в сказаниях йордлингов и хазгов. Получается, что Пресветлый терпел еретиков, а после Катаклизма решил, что роду людскому мало бед, и начал превращать их в богомерзких тварей…
– Простите, но о чем мы говорим? – вмешался отец Крондак. – Вдумайтесь… э-э-э… в само значение слов: «Еретики, проклятые Сеггером»! Вам не кажется, что это полная бессмыслица?..
Он замолчал и судорожно сцепил пальцы. Инквизиторы тоже молчали, не торопясь оспорить его слова или выразить согласие. В Сером Ордене хорошо знали, что язык у отца Крондака часто не поспевает за мыслью.
Дознаватель бросил взгляд на дверь, шумно перевел дух, словно раздраженный собственной медлительностью, и опустил руки.
– Как Пресветлый может кого-то проклясть? – продолжал он. – Мы же говорим не о маге-отступнике! Это все равно что сказать «Солнце отбрасывает тень»…
– Тише, почтенные, – проговорил епископ. – Лорд-регент идет.
– А, сай бискуп? – лорд-регент вошел в зал, улыбнулся от уха до уха и помахал Кооту. – Добрый день! И вам всем привет, почтенные. Крепкого, так сказать, здоровьица, и не кашлять… А где все?
– Подойдут чуть позже, – спокойно ответил епископ.
Несомненно, камердинер постарался, чтобы будущий император выглядел пристойно, но преуспел в этом лишь отчасти. Ворот шелковой рубашки цвета зеленого яблока был расстегнут, ремень следовало затянуть еще на пару дырок. От лорда-регента отчетливо пахло вином.
– Вот так всегда, – он сокрушенно кивнул головой. – Раз амператор – так бросай все, беги… и позавтракать толком не дадут. Остальные-то еще до Вечерней стражи будут в постелях нежиться… Что ж вы их не поторопите, сай бискуп? Дело-то государственное, верно? Сами ж сказали…
Войди сейчас кто-нибудь в Зал Совета – хоть человек, не наделенный даже даром
Экзекуторы у окна откровенно скучали. Тучный дознаватель сосредоточенно перебирал четки, словно никак не мог сосчитать бусины и был этим чрезвычайно озадачен. Крондак улыбался любезной и кислой улыбкой человека, страдающего несварением желудка… И его пухлая рука рассеянно поглаживала раму «зерцала истины».
Хильдис Коот задумчиво посмотрел на него. На лорда-регента, который что-то вещал. Потом одернул концы шнура, стягивающего его балахон, поднялся на возвышение и как бы между делом подошел к зерцалу. Луурис Райс последовал за ним.
То, что они заметили, можно было принять за отсвет солнца. Но желтушная дымка, которой подернулась поверхность стекла, быстро рассеивалась.
– Да, жизнь правителя тяжела, – Крондак посторонился, уступая епископу место. – Нелегкое это дело – управлять государством, вы не находите?
– А что вы меня спрашиваете? – лорд-регент похлопал ладонью по подушке, лежащей на одном из кресел. – Пока вроде не жалуюсь. Вот коронуете меня, тогда и поговорим.
Зелено-коричневая фигурка, причудливо искаженная неровностями магического стекла, дрогнула и подернулась желтизной. Казалось, в его глубине лопнул крошечный пузырек с краской. Через пару ударов сердца туманное пятно заполнило всю поверхность зерцала и стало совсем прозрачным. Отец Луурис оставил четки, погладил бороду и вопросительно посмотрел на епископа.
– Что это вы переглядываетесь? – будущий император сделал несколько шагов в сторону возвышения и прищурился. – И штуки вон свои магические принесли… Небось, эту… конспирацию затеваете? Заговор?
– Нет, что вы, – прогудел бородатый инквизитор. – Вот когда вас коронуют, тогда можно будет и про заговор подумать, и про конспирацию. А сейчас вроде как-то неинтересно.
Лорд-регент радостно заржал. Шутка ему явно понравилась.
– Это уж точно! – заявил он. – Какой я император? Смех один! Короны, и той не выдали. И девок этот… тупорыл, как его… – всех разогнал. Я ему говорю: что за беда? А он…
Крондак поежился, потер складку в уголке рта и посмотрел на стоящих у окна экзекуторов так, словно провинился перед ними. Так оно и было, судя по косому взгляду, которым удостоил его отец Реас. Что до отца Райва, то тот равнодушно поглядел на лорда-регента и…
…странный, почти неслышный звук поплыл по Залу Совета. Казалось, кто-то коснулся басовой струны на луре – не щипнул, а осторожно провел пальцем.
– …ну просто поглядеть не на что, – продолжал, как ни в чем ни бывало, будущий император. – Ни кожи, ни рожи. Вот подумайте, сай визитор, куда такое годится? Разве ж это баба?
К кому именно он обращался, было непонятно, да для самого лорда-регента это, скорее всего, это не имело значения. Возможно, что и к Хильдису Кооту… но кивнул епископ отнюдь не с тем, чтобы выразить согласие с его утверждением.
Просто его светлейшество только что получил подтверждение одной из своих догадок.
Он и не ожидал, что заговорщики воспользуются «заклятием личины». Никому на свете мире не под силу создать «маску», которую не заметят артефакты, во множестве установленные во дворце. Доказательство тому – только что произнесенная Крондаком «вокабула истинного облика». Она не разрушала изменяющие обличие заклинания, но позволяла «заглянуть» под них. Сколько бы ни понавесили этих «вуалей».
А вуалей и не вешали.
Никто не пытался скрыть истинный облик человека, который стоял посреди зала и сетовал на отсутствие подходящих женщин в гареме. Не был он и мыслеформом, пустой оболочкой, управляемой кем- то на расстоянии. А вот его «нимб силы»…
Епископ прищурился. Все те же уплотнения, переливы, пятна – где-то звенящие от напряжения, где-то похожие на пушистый туман… Даже если бы его светлейшество не научился мгновенно запечатлевать в памяти «нимб» любого существа и любого предмета, у него было в запасе почти двадцать лет.
Все знакомо. И все-таки что-то не так. Сходство – как между живым человеком и его портретом, что написан талантливым художником.
Очень талантливым, если не сказать «гениальным». И все же портрет остается портретом.
Воздух снова зазвенел. Однако на этот раз звук был иным.
– Вы ничего не почувствовали? – осведомился Хильдис Коот, обращаясь то ли к лорду-регенту, то ли к самому себе.
– А что мне чувствовать? – возмутился будущий император. – Вы давайте, сай бискуп, не тяните!
Епископ сочувственно кивнул. Ему не было нужды смотреть в «зерцало истины». После того, как он произнес «заклятье честного слова, этот человек не смог бы солгать. И даже не захотел бы.
– А может, подскажете, уважаемый… – Крондак спустился с возвышения и одернул пояс, стягивающий его балахон. – Кто вы такой?
Лицо Хильдиса Коота оставалось непроницаемым.
Лорд-регент осклабился.
– Ох, сай бискуп! Вы что ж, не знаете, кто я такой? Тоже мне визитор… Визиторы все-е-е знать должны!
