его предоставить. Мы не делаем секрета из своего знания.
И он достал из сумки свиток в простом красном футляре. Епископ принял футляр, быстро осмотрел. Затем поднял двумя пальцами красную печать, стягивающую толстый шелковый шнур, который оплетал его, и вопросительно взглянул на мага.
– Ох, простите… – Кфор торопливо коснулся печати и что-то прошептал. Печать легко соскользнула, но епископ поймал ее на лету, после чего развернул свиток.
– Прекрасно, – он пробежал его глазами. – Само собой, после столь исчерпывающего отчета нет никакой нужды отправляться в Тай-Сурду и выяснять, чем там на самом деле занимался магистр Анволд.
– Я вас не понимаю, ваше светлейшество.
Епископ прищурился и посмотрел на мага, словно прикидывал, можно ли ему верить.
– Зато я, кажется, понимаю, – произнес Рагнос Гимер. – Его светлейшество полагает, что исследования магистра Анволда являлись лишь поводом для некой иной работы… Я правильно вас понял, ваше светлейшество?
– Именно так, – Хильдис Коот оправил тяжелую, шитую серебром фелонь, непривычно сковывающую движения. – Поэтому мне хотелось бы узнать, не получал ли магистр Анволд других заданий от ордена. Возможно, это разрешит все недоразумения, и мы снимем с вашего брата все обвинения.
Представитель Совета ордена и магистр Кфор переглянулись. От взгляда Хильдиса Коота не укрылась тень смятения, скользнувшая по их лицам.
– Мы не давали ему никаких поручений! – воскликнул Ай-Ванур. – Но…
– Устав ордена не обязывает мага сообщать обо всех опытах, кои он проводит, – мягко перебил Кфор. – Мы полагаемся на добрую волю и честь наших братьев. Посудите сами: во что превратилась бы жизнь мага, если бы он, подобно неофиту, описывал в конце дня каждое производимое им заклинание? Если опыт не представляет интереса для магической науки, если во время и после его проведения не произошло ничего необычного, о нем нет нужды сообщать. Что же касается ингредиентов, выданных магистру Анволду по его просьбе… Предполагается, что маг, получивший степень магистра и заслуживший звание советника в Младшем совете Тол-Абъяда, располагает некоторым запасом магических средств и приспособлений, а также проводит самостоятельные исследования. Так что его выбор нас ничуть не удивил. Сожалею, ваше светлейшество, но мы ничем не можем…
– Подождите, брат, – представитель Совета остановил его. – Я предлагаю подойти к вопросу с другой стороны. Как я понимаю, ваше светлейшество, магистр Анволд обвиняется в причастности к заговору против лорда-регента. Вы можете объяснить, что могло подвигнуть его на такой шаг? Мне кажется, есть много людей, у которых куда больше оснований для подобных деяний.
– Вот как? – епископ поднял бровь. – И кто же?
– Например, вы, ваше светлейшество.
– Очень интересно, – проговорил Хильдис Коот. – И что же подвигло меня на такой шаг?
Ай-Ванур повел плечами, словно мечник перед поединком. На непроницаемом, бесцветном лице Рагноса Гиммера мелькнуло беспокойство, и он шагнул к магистру, но тот остановил его.
– Всем известно, что вы ратуете за объединение с Аккенией, – голос представителя Совета стал жестче. – Понимаю, вы возразите, что лорд-регент разделял с вами это стремление. Но насколько нам известно, ему пришлось отказаться от мысли об объединении. Лорд Адрелиан представлял его как присоединение Аккении к Туллену, но никак не наоборот. Однако это не представлялось возможным. И мне кажется, лорд Адрелиан это понимал – с горечью, но понимал. Коронация лишь сделала бы его равным принцу Орвасу, но не более. Гибель императора Аккении ни на шаг не приблизила лорда Адрелиана к аккенийскому престолу. Даже в случае смерти принца нашлось бы немало особ королевской крови, кои имеют куда больше прав на корону. И среди них, увы, нет незамужних дам… – магистр перевел дух. – Не сочтите мои слова за попытку оскорбить лорда-регента. Будь он здесь, он согласился бы со мной. Что же до вас, ваше светлейшество… Для вас, насколько я понимаю, нет разницы, Аккения ли присоединится к Туллену или Туллен к Аккении. Ведь когда-то они были единым государством, верно? Их жители до сих пор говорят на одном языке – хотя порой об этом забывают, – и поклоняются Пресветлому Сеггеру…
–
Круглые глаза Ай-Ванура, черные, точно печеный курут, сверкнули сталью. Магистр даже не пытался сделать вид, будто пропустил замечание мимо ушей.
– Никто не отдал делу объединения Туллена столько сил, сколько лорд-регент, – продолжал он. – Но он не считал, что ради этого можно пожертвовать независимостью своей страны. Вы решили идти до конца.
– И поскольку, как вы только что сказали, гибель принца Орваса ничего не меняла, я решил избавиться от лорда Адрелиана, – Хильдис Коот улыбнулся. – Хорошо, почему бы вам не предъявить обвинение… скажем, патриарху Феликсу Гаптору? Этот человек столь сильно стремился к власти… В конце концов, после объединения Туллена и Аккении именно он станет главой церкви. Принц Орвас еще юн. Юность жаждет независимости, но за этой жаждой кроется желание быть ведомой и преклонение перед силой и умудренностью. А если принц вдруг не пожелает такого наставника – всегда найдется тот, кто продаст душу за то, чтобы занять его место. Прошу заметить, я для роли мудрого учителя подхожу куда меньше, чем Феликс. В отличие от него я – не вождь. Я не умею вести за собой людей. Мне бы, например, при всем желании не удалось создать собственный орден. Орден, который за какие-то три года превратился в силу, способную влиять на судьбу Туллена… да и, пожалуй, всего Лаара.
Рука епископа привычно скользнула по одеянию. Но, не нащупав шнура, который обычно стягивал его балахон, опустилась.
– Вам, наверно, известно, насколько этот человек неразборчив в средствах. Пожалуй, его впору причислить к приспешникам Тьмы! Взять хотя бы поход Воли Храма… Лучшие воины Вольных, сильнейшие маги всех орденов погибли – и ради чего? Гаптор привел их, можно сказать, прямо в логово врага, в ловушку, устроенную силами Тьмы! Сам он, заметьте, не был даже ранен. Неужели не очевидно, что единственная цель этого похода состояла в том, чтобы ослабить наши силы? Способность патриарха выходить сухим из воды просто поразительна. Не настораживает ли вас, что при пожаре, в котором погибли все адепты Ордена Очищающего пламени, в живых остался лишь Гаптор? Ходят слухи, что именно он поджег обитель. Может, эти слухи не лишены оснований? Кто знает? Найдётся ли безумец, который осмелится бросить вызов главе Инквизиции, патриарху Церкви Пресветлого Сеггера?
– Вы издеваетесь… – прошептал Ай-Ванор.
– Хорошо, – Хильдис Коот продолжал, словно не услышав его. – Положим, вы не считаете нужным вмешиваться в дела Церкви. На самом деле, это весьма похвально. Но почему вы так радеете о независимости Туллена?
– Я радею о справедливости, – гордо произнес маг.
– Что ж… Ваши доводы не лишены оснований. Я намеревался представить вам результаты нашего расследования, но боюсь, что вы обвините меня в обмане и попытке скрыть следы собственного преступления. Нет, это не уловка, – епископ поднял руку, предупреждая протест мага. – Я не собираюсь что-либо от вас утаивать. Но, увы, выход у нас только один. Я предлагаю устроить магистру Анволду допрос на «зерцале истины». Полагаю, вы знаете, что это такое.
– Но это разрушит его разум! – воскликнул Кфор.
– Возможно. Но одно из заклятий, преграждающих путь к его воспоминаниям – к слову сказать, и для самого Анволда, – делает невозможным более мягкую форму допроса, когда зерцало лишь помогает отличить правду от лжи. Проще говоря, они приводят артефакт в негодность. Если вы желаете в этом убедиться, я готов пожертвовать еще одним.
Глава гильдии мрачно поглядел на своих товарищей. Лицо Ай-Ванура не выражало ни гнева, ни возмущения, лишь дыхание магистра стало чуть глубже. Рагнос Гимер выглядел как человек, который чем- то искренне огорчен.
– Полагаю, в этом нет нужды? – спросил он наконец, обращаясь то ли к епископу, то ли к представителю Совета.
– Согласен, – процедил Ай-Ванур.
– Мне кажется, это предложение разумно, ваше светлейшество, – голос молодого мага неожиданно
