Она пытливо посматривала на меня, но не решилась спросить о том, что же случилось прошлым вечером. Может быть, ей запретил супруг, а может, Алиса и не хотела знать подробности, чтобы не разволноваться еще сильнее.
Вскоре в кухне появились дети: улыбчивый Никита, сразу подхвативший на руки младшего брата, и Алена, свысока поглядывавшая то на меня, то на предназначенную для нее тарелку с кашей.
– Мама, я это есть не буду! – заявила она. – Ты же знаешь, я слежу за фигурой…
Я, не выдержав, усмехнулась. Конечно, отказ от завтрака в пользу обеда и ужина, состоявшего из страшно калорийных гамбургеров, должен сказаться на фигуре очень положительно, кто бы сомневался…
Алена заметила мой скепсис и произнесла «в сторону», не обращаясь ни к кому конкретно:
– В последнее время хорошую прислугу найти стало практически невозможно! Никакого воспитания, только хамят и суют свой нос в чужие дела!
«Ах ты, маленькая дрянь! – подумала я с сарказмом. – Ладно, я тебе преподам еще и урок аристократизма!»
– Ты можешь поступить на курсы при профессиональном училище номер девятнадцать, – повернулась я к ней с благожелательной улыбкой на устах. – Там как раз готовят хороший персонал. Почувствуешь себя настоящим специалистом и потом найдешь хорошее место. По сравнению с обслугой без специального образования ты получишь явное преимущество.
Проговорив все это с невозмутимым видом, я повернулась к Никите и сказала:
– Давай жуй быстрее и выходи во двор. Я жду тебя в машине.
С этими словами я двинулась к выходу, заметив, что лицо Алены пошло красными пятнами. Она явно хотела сказать мне в ответ что-нибудь обидное, но, поскольку она не ожидала от меня отпора, то никак не могла экспромтом придумать какую-нибудь гадость.
– Алена! – вмешалась ее мать, желая сгладить конфликт. – Ты лучше собирайся поскорее, тебе же еще надо одеться!
Насвистывая простенькую мелодию, я вышла во двор. Охрана была на своем посту. Мой вчерашний знакомый Павел выглядел бледным, уставшим. Поприветствовав коллегу, я попросила его вывести из гаража машину.
Для детей и их сопровождающих был предназначен черный джип «Тойота». Я с удовольствием заняла водительское место. Вообще-то, я не хотела бы иметь собственный внедорожник, который несмотря на его весомые достоинства перед легковушками все-таки излишне грузноват и для повседневной жизни не слишком-то удобен. Особенно для одной меня. Мне больше подходит менее габаритная модель, такая, как, например, мой «Фольксваген». Но вот поводить такой джип – тут я не против.
Никита вышел из дома первым и сел на заднее сиденье. За плечами у мальчика был ярко-красный фирменный рюкзачок. Алена не появлялась долго, видимо, нарочно испытывая мое терпение и стараясь досадить мне хотя бы таким способом.
Наконец она соизволила спуститься с крыльца с обычным своим презрительно-высокомерным выражением лица. Она шла намеренно не спеша, воткнув в уши наушники и делая вид, что целиком погружена в музыку. На спине у нее болталась торба, аппликация изображала одну модную молодежную рок-группу.
Алена лениво плюхнулась на сиденье, не удостоив меня и словом. Я, мысленно наплевав на нее, молча завела мотор. Где находится сто тридцать седьмой лицей, мне было прекрасно известно, и это избавляло меня от необходимости излишнего общения с норовистой девчонкой.
Никита, который явно был куда проще и мягче сестры, сидел тихо и играл на мобильном телефоне в какую-то игру. Было видно, что он в принципе не против того, чтобы завести со мной разговор, но стесняется сделать это первым. Да и особого интереса ко мне он не чувствовал в силу нашей разницы в возрасте.
Я довезла детей до ворот школы и лично проследила за тем, как они скрылись за ее дверями. С Шишковым было оговорено, что забрать их я обязуюсь ровно в три часа дня. Правда, Никита заканчивал занятия на час раньше сестры, но он каждый раз оставался в классе, дожидаясь, пока закончит учебу Алена, и делая в это время домашнее задание.
Благополучно сдав обоих детей на попечение школьного персонала, я задумалась. До момента окончания уроков оставалось целых шесть часов, и я считала нецелесообразным торчать здесь все это время. Шишков не говорил о том, что этот интервал времени у меня должен быть занят чем-то строго определенным, и я решила, что это остается на мое усмотрение.
Тут я вспомнила о звонке тете Миле и решила исправить свое вчерашнее упущение. Набрав номер, я услышала расстроенный голос тети.
– Что случилось? – спросила я, заподозрив что-то неладное и мысленно молясь, чтобы этим не оказались проблемы со здоровьем тети Милы.
– Женя, у меня такое несчастье! – упавшим голосом сказала тетя Мила. – Я даже не хочу тебе говорить, чтобы не расстраивать!
– Говори! – потребовала я, однако тетя продолжала отнекиваться.
Выключив телефон и только после этого выругавшись, я поехала к себе домой. Тетя Мила встретила меня на пороге. Вид у нее был печальный и виноватый.
– Ты все-таки приехала, Женечка! – проговорила она. – Ты такая заботливая…
– Так, ты врача вызывала? – с ходу перешла я к делу. – Давай вызови его сейчас же, пусть он выпишет лекарства, я съезжу, куплю. Или лучше давай я сама отвезу тебя в больницу. Возможно, имеет смысл даже полежать в стационаре.
– В какую больницу, Женечка? – не поняла тетя Мила. – У меня ничего не болит!
– А почему же тогда ты такая поникшая?
– Потому что вот… – тихо сказала тетя Мила, доставая из кармана уже знакомую мне коробочку.
Открыв ее, я увидела купленный вчера тетей крест работы неизвестного мастера неустановленного века. Крест был сломан пополам. Здесь же, в коробочке, лежали два его выпавших «бриллиантовых» глазка.
– Слава богу! – облегченно выдохнула я. – Я уж испугалась, что у тебя сердечный приступ! Ты больше меня так не пугай! Подумаешь – побрякушка сломалась!
– Да, подумаешь! – с обидой протянула тетя. – Я за него выложила всю свою пенсию! Хотела оставить его тебе в наследство! И тут – на тебе! Уронила его на пол, а он и сломался…
В сердце мое словно вонзились несколько иголок разом и мгновенно предательски переместились к глазам. Сжав кулаки, я подумала, что, если бы мне сейчас попались мошенники, подсунувшие моей добрейшей и наивнейшей тетушке эту дрянь, я бы без всяких угрызений совести обеспечила им скорейшее обретение инвалидности.
– Тетя, – ласково произнесла я, постаравшись успокоить и подбодрить ее, как умею, – я тебя очень прошу, не нужно из-за меня идти на такие траты. Я вполне в состоянии обеспечить себя сама всем, что мне нужно.
– Но мне так хотелось оставить тебе что-то обо мне на память, – всплакнула тетя Мила. – Когда меня не станет, ты меня хотя бы вспомнишь…
– Прекрати сейчас же об этом! – строго сказала я. – Никому не ведомо знать, сколько он проживет. А ты, – я уверена, – будешь жить еще долго-долго! И спокойно.
«Об этом-то я точно позабочусь!» – подумала я и спросила:
– Как, ты говорила, называется ювелирная лавка, в которой ты купила этот крест?
– Да я названия, Женечка, и не помню, – промокнув глаза платком, сказала тетя. – Она находится на пересечении Вольской и Новоузенской, справа, в подвальчике… А тебе зачем?
– Просто буду знать, что там ничего покупать нельзя, – ответила я.
– Что ты, Женечка, это просто какая-то ошибка! – испуганно проговорила тетя Мила. – Я уверена, что тот приятный молодой человек и сам не знал, что этот крест – фальшивый.
– Угу, разумеется, – буркнула я, не желая спорить с тетей, чтобы не расстраивать ее еще больше.
– Ты только, пожалуйста, не ходи туда, Женечка, – идя за мной по пятам, попросила тетя Мила – мои расспросы явно навели ее на вполне оправданные подозрения. – Неудобно…
