– Кончено, не пойду! У меня и других дел хватает! – поцеловав тетю в щечку, проговорила я. – Все, я побежала.
Тетя вышла на балкон и с улыбкой помахала мне рукой. Я вздохнула. Моя тетя – поистине святое создание! Ее обманули, самым наглым образом «кинули», и ей же еще при этом неудобно! Нет, такие люди остались лишь в единичных экземплярах.
– И поэтому их надо беречь и защищать! – решительно произнесла я, заводя мотор.
Но к поездке в ювелирную лавку мне следовало подготовиться. Просто так идти и скандалить не очень-то интересно. Мне хотелось проучить этих козлов как-нибудь поизящнее. Имелась у меня одна штучка, которая могла бы мне помочь, и находилась она в данный момент в моей косметичке, а та лежала в «моей» комнате в доме у Шишкова. Поразмыслив, я решила, что поехать туда – это лучший вариант во всех отношениях, даже несмотря на дальность расстояния, тем более что я сейчас на джипе.
В итоге минут через сорок я притормозила у ворот дома Шишкова и посигналила. Открыл мне Павел, он как раз собирался уходить домой, смена его уже давно закончилась. Он сообщил, что Эдуард Борисович уже проснулся, но никуда уезжать не собирается. Кивнув Павлу и попрощавшись с ним, я прошла в дом.
Однако вскоре выяснилось, что Павел невольно меня дезинформировал. Когда я поднялась на второй этаж, мне навстречу прошел Эдуард Борисович с телефонной трубкой в руках. Он с кем-то громко разговаривал и был явно раздражен.
– А что, без меня никак нельзя это уладить? Ну как-как, что, я тебя учить должен, как?! – возмущался он.
Я открыла дверь и прошла к себе, так как в срочном общении с клиентом не нуждалась. Однако Эдуард Борисович нарушил мое уединение через пару минут. Постучав, он вошел и спросил:
– Женя, вы не могли бы поехать со мной в комплекс?
– А что такое?
– Да там какой-то кипеж поднялся, мне сейчас Гена Михайлов позвонил, попросил срочно подъехать. Это ненадолго, до трех часов мы сто раз успеем вернуться.
– Ну что ж, поехали! – пожала я плечами.
Так как шишковский автомобиль со вчерашнего дня оставался на стоянке, мы отправились в комплекс на «Тойоте», на которой я разъезжала утром. Когда мы уселись, я спросила:
– Эдуард Борисович, что вы мне можете рассказать о вашем соседе Лопатине? Чем он занимается и какие у вас с ним отношения?
– Нормальные, – пожал плечами Шишков. – Соседские… Собственно, больше нас ничто и не связывает. У Витька свой бизнес – авторынок.
Какой именно авторынок, Шишков не уточнил. Но я поняла, что Виктор Андреевич явно не подержанные машины продает…
– А вы что, ищете какую-то связь со мной? – покосился на меня Шишков, похоже, я наступила на его больную мозоль.
– Скорее, с другими происшествиями, – призналась я.
Эдуард Борисович вопросительно посмотрел на меня.
– Я думаю обо всех этих ограблениях, – пояснила я. – Может быть, их что-то объединяет? Какой-то общий момент, который к вам лично вообще не имеет отношения. Это могло бы означать, что вы все-таки находитесь в относительной безопасности…
Шишков подумал и ответил:
– Нет. Вряд ли. Ничего мне не известно такого, что как-то выделяло бы этих пострадавших из категории всех прочих тарасовских бизнесменов. И каких-либо особых черт у них нет. Вернее, они есть, конечно, потому что все мы – люди разные, но все же некий определяющий, общий момент отсутствует. Да и нет его скорее всего. И все тут ясно: бандитам просто нужны бабки, они и грабят тех, у кого есть деньги. Все просто.
– Все просто, – повторила я, следя за дорогой. – Возможно, вы и правы…
Вскоре мы подъехали к зданию торгового комплекса «Пульсар». Я проехала вверх по наклонному пандусу и остановилась на одной из площадок. Шишков, прежде чем выйти из машины, достал сотовый телефон и, набрав номер, спросил:
– Гена, ну что там?
Он поглядел на окна комплекса. Все они были закрыты. Четыре нижних этажа занимал огромный рекламный плакат, изображавший счастливых детей и их родителей, отоварившихся в «Пульсаре», а в окнах верхних этажей висели плотные жалюзи.
Собеседник что-то ответил Шишкову, причем эта информация явно не обрадовала моего клиента, он все заметнее хмурился. Наконец, он буркнул в трубку:
– Хорошо, я поднимаюсь! – убрал телефон и хмуро сказал мне: – Пойдемте!
Шишков повел меня не к центральному входу, а к боковому, он был закрыт для прохода посторонних. Отперев дверь своим личным ключом, Шишков первым прошел в здание, размашисто прошагал к служебному лифту и нажал на кнопку вызова. Дверцы распахнулись, и лифт повез нас наверх, правда, всего лишь до второго этажа. Еще находясь в лифте, я услышала какой-то гул. Когда мы вышли из кабины, гул усилился. Составляли его множество голосов, как мужских, так и женских, причем почти все эти голоса звучали возмущенно. Особенно выделялся чей-то высокий голос, то и дело переходивший в визг.
Мы вышли из-за угла, лицо Шишкова приобрело сосредоточенно-непробиваемое выражение, и увидели толпу людей в длинном коридоре. В центре толпы стоял высокий широкоплечий мужчина с грубоватым лицом. Одежда его была очень дорогой. Сразу стало ясно, что одевается он в фирменных магазинах, а в своей вотчине, то есть в «Пульсаре», не покупает даже носки. И тем не менее то ли у него отсутствовал вкус, то ли внешность его была не слишком-то изящной, однако этот мужчина в своем модном прикиде отнюдь не производил впечатления элегантного джентльмена. Костюм от Гуччи сидел на нем как седло на корове, ботинки были заляпаны грязью, а жесткие волосы упрямо топорщились на макушке.
Он что-то втолковывал разгневанной толпе, пытаясь ее утихомирить. Тон его оказался под стать внешнему облику, то есть не был излишне ласковым. Толпа не очень-то внимала доводам и стояла на своем. Обладательница визгливого сопрано оказалась бойкой женщиной лет сорока с небольшим, довольно-таки крепкого телосложения, одета она была в обтягивающие лосины и свитер. Она размахивала какими-то бумажками прямо перед лицом мужчины и, вытаращив глаза, подведенные ярко-голубым карандашом, явно готовилась броситься на него в атаку.
– Я вам уже говорил, что повышение цен на аренду помещений связано с повышением суммы налога на недвижимость! – повышая голос, явно в сотый раз подряд объяснял мужчина. – Мы с этого ничего не имеем! Все, что вы нам якобы переплачиваете, отправляется в федеральную казну!
– Знаем мы, какая у вас казна! – выкрикнул пожилой дядька простоватой наружности. – Один карман- то, общий!
Толпа возбужденно загудела, поддерживая простоватого оратора. Шишков решительно двинулся вперед. При виде его толпа невольно расступилась и замолчала.
– Добрый день, – с холодной вежливостью произнес Шишков. – По какому поводу митинг?
Широкоплечий мужчина – видимо, Гена Михайлов – открыл было рот, но его перебил мужичок, бросивший ему в лицо обвинение в коррупции.
– А вы как будто не знаете, по какому! – эмоционально воскликнул он. – Мало того, что вы цены просто грабительские установили, так еще и не отрабатываете эти деньги! За что мы вам платим? Никакой же безопасности!
Шишков терпеливо подождал, когда толпа накричится и все утихнут, после чего спокойно повторил вопрос:
– Так что же случилось?
– Склад ограбили! – заявила женщина, разрисованная голубой подводкой. – Сегодня мы пришли на работу, а замок вскрыт! И куча товара пропала! А вы арендные цены подняли на прошлой неделе – за что, спрашивается?! Мы вынуждены отдавать вам больше половины заработка, нам так торговать невыгодно, впору на улицу идти, на лотки, и то больше прибыли получим!
– Ну так идите на лотки, – пожал плечами Михайлов и отвернулся.
– И пойдем! – запальчиво выкрикнула женщина. – Сейчас ведь не зима, перебьемся как-то, а к
