В понедельник я пришла на работу раньше своей соседки по кабинету и первым делом принялась просматривать личные дела сотрудников «Ириса». Разумеется, начала я с Мазурова. Мне сразу же бросилось в глаза, что Николай был прописан на другом конце города, в новом микрорайоне «Солнечный-два», а его фактический адрес совпадал с местом регистрации. Я бы еще поняла, если бы техник по ремонту швейных машин проживал здесь, рядышком, и от скуки решил воскресным вечерком прогуляться до Дома быта. Но специально ехать в выходной день в центр из Трубного района… для этого требовался серьезный повод.
Изучая биографию подозреваемого дальше, я обнаружила массу фактов, заслуживающих внимания. Образование у Мазурова было среднеспециальное. Он окончил Тарасовский индустриальный техникум, получил специальность химика-технолога и около десяти лет проработал на заводе свинцовых аккумуляторов. Так что образование Николая наверняка позволило бы ему не только устроить «газовую атаку» в салоне красоты, но и отравить лаборанта из «Бюро товарных экспертиз».
В 1997 году он был уволен с аккумуляторного завода по сокращению штатов. После этого в его трудовой биографии началась какая-то чехарда. Сначала он устроился грузчиком на хлебозавод, но через три месяца уволился, почти полгода бездельничал, а затем подался в сферу торговли. Трудовая книжка пестрела записями о том, что Мазуров был экспедитором в сети магазинов «Пеликан», продавцом на рынке «Универсальный», грузчиком на оптово-сбытовой базе и вновь продавцом, но теперь уже в магазине «Вино-водка». Алкогольной продукцией Николай торговал около года, потом у него появилось желание уволиться и почти пять лет не возникало желания где-либо поработать. С 1999 по 2004 год в его трудовой биографии был пробел.
Что касается личной жизни, то на рубеже нового века он развелся с гражданкой Мазуровой Валентиной Петровной и вплоть до сего момента ни с кем законным браком более не сочетался. В конце 2004 года Николай Михайлович по направлению Центра занятости пошел на курсы по ремонту бытовой техники и через несколько месяцев устроился на работу по вновь обретенной специальности на швейную фабрику номер два. Проработав там около трех лет, он уволился, опять-таки по собственному желанию, и через несколько месяцев возобновил свою трудовую деятельность, став техником по ремонту швейных машин в ателье «Ирис». За все время работы здесь Мазуров не имел никаких нареканий.
Едва я ознакомилась с личным делом техника, как мне позвонила Корнилова и позвала к себе. Я закрыла папку, но убирать ее на место не стала и пошла в соседний кабинет.
– Вот, Татьяна Александровна, полюбуйтесь. – Ольга Николаевна протянула мне какие-то бумаги. – Это заявления на увольнение. Сразу две швеи решили уволиться, причем обе не желают отрабатывать положенные две недели! Нет, я, конечно, их понимаю. Одна – многодетная мать, вторая – мать-одиночка. Если с ними здесь что-то случится, на кого останутся дети? Хорошая швея сейчас на вес золота. Они быстро работу в другом месте найдут. За этими двумя и другие потянутся. Вот что мне делать с этими заявлениями?
– Раз по Трудовому кодексу положено отрабатывать две недели, пусть отрабатывают, – предложила я. – За это время, я уверена, здесь все уладится, и они заберут заявления.
– Да, похоже, так и придется поступить, но если с ними, не дай бог, что-то случится, я буду чувствовать себя виноватой. – Корнилова отложила заявления в сторону и поинтересовалась: – Как вы вчера съездили в «Изумрудный»? Машку нашли там?
– Да, можно сказать, нашла, но она не в поселке.
– А где? – уточнила клиентка.
– Кашинцева сейчас проходит лечение в немецкой клинике, естественно, за счет Калинина. На будущей неделе он собирается лететь в Германию за своей невестой, и…
– За невестой? – перебила меня Корнилова.
– Да, его домработница утверждает, что Дмитрий Сергеевич собирается жениться на Марии Васильевне.
– Ну, ЗАГС-то им вряд ли светит, Машке больше подойдет другая аббревиатура. Ей прямая дорога с трапа самолета в СИЗО, – таким мечтательным тоном произнесла моя работодательница, что мне даже жаль стало разбивать ее иллюзии.
Однако мне пришлось это сделать.
– Ольга Николаевна, я, конечно, не уверена в том, что Кашинцева так уж торопится пойти в ЗАГС с Дмитрием Сергеевичем, но вот в следственном изоляторе ей, похоже, делать нечего.
– Вы хотите сказать, что Калинин внесет залог, и она до суда останется на свободе? – Корнилова все еще витала где-то в облаках и не видела очевидного. Уж больно ей хотелось засадить бывшую невесту своего сына за решетку. Как же слепа бывает материнская любовь и как жестока – ревность к собственному сыну!
– Нет, я хочу сказать, что Маша не имеет никакого отношения к тому, что здесь происходит. Мы с вами ошиблись, это признание мне далось нелегко, но я все-таки его сделала.
Мои слова подействовали на Корнилову, как разряд электрического тока. Она аж подпрыгнула в своем кресле:
– Как это не имеет?! Как это ошиблись?! Татьяна Александровна, вы что такое говорите?! Это же она, багаевская профурсетка, все подстроила, начиная с сердечного приступа, от которого умер Сережа Частоколов, и кончая тем, что произошло в пятницу у Наташи в салоне!
– К сожалению, это были лишь наши домыслы. Все это время, когда здесь происходили таинственные ЧП, в том числе и с летальным исходом, Кашинцева лежала в немецкой клинике. Мы-то с вами думали, что она, вся такая бедная и несчастная, страдает от последствий аварии и строит мстительные планы, но – ошиблись. Калинин сделал ей предложение и отправил на пластическую операцию, дабы вернуть невесте ее прежнюю красоту.
– Это ничего не меняет, – возразила Корнилова. – Операция операцией, а месть – местью.
– Я так не думаю.
– Татьяна Александровна, вы меня удивляете, ну кто еще может быть заинтересован в смерти этих трех молодых людей, если не Машка? А мы с Наташей? Кому же мы еще тут помешали, кроме нее?
– В лифте вместо вас мог оказаться кто-то другой, а в «Пальмире» сильнее других все-таки пострадала не Бережковская, а Анненкова. К тому же в тот день, когда Маше неудачно изменили имидж, трудились мастера из другой смены, не те, что работали в прошлую пятницу утром.
– Это еще ровным счетом ничего не значит. – Ольга Николаевна никак не могла отказаться от нашей первоначальной версии. К моим доводам она не прислушивалась. – Человек, помогающий Кашинцевой, мог просто просчитаться…
– И все же не стоит терять время и продолжать разработку этой версии.
– Ну, хорошо… У вас есть новые соображения насчет того, кто бы это мог быть и что им движет?
– Ну, кое-что есть, – протянула я, не торопясь озвучивать фамилию Мазурова. Что-то мне подсказывало: Корнилова грудью встанет на защиту своего подчиненного.
Дверь кабинета отворилась, и на пороге появилась Бережковская с каким-то пакетом в руках. Она поздоровалась, села на свободный стул и положила на стол свой сверток со словами:
– Вот, хотела туфли в ремонт отдать, поставить новые набойки, но ничего не вышло. Представляете, мастерская закрылась. На-всег-да!
– Как – закрылась? – удивилась Корнилова. – Почему?
– А ты, Оля, не догадываешься, почему, да?
– Догадываюсь, конечно, – вздохнула хозяйка кабинета. – Вот видите, Татьяна Александровна, нервы у народа сдают. А вы отказываетесь доводить дело до конца!
– Отказывается?! – Бережковская округлила глаза. – Ну как же так?
Не дав мне возможности ничего уточнить, Ольга Николаевна продолжила:
– Да вот так! Она узнала, что Машка сейчас поправляет в Германии за счет Дмитрия Калинина свое бесценное здоровье, и во всем ее оправдала. Можно подумать, эта Кашинцева заранее не могла все спланировать, а Калинин не способен контролировать процесс самостоятельно! Наташа, вот скажи, ведь отсутствие Машки в России абсолютно ничего не меняет, так?
– Оля, подожди, не напирай на меня, дай все хорошенько осмыслить. Значит, наша скандальная фотомоделька нашла способ вернуть себе прежнюю красоту?
