– Позвольте, я его прочитаю, – попросила я, сгорая от нетерпения.
– Да, конечно. – Женщина полезла в ящик стола, достала конверт, но прежде чем передать его мне, сказала: – Простите, я лицо-то ваше вспомнила, но вот забыла, как вас зовут?
– Татьяна Александровна Иванова, – напомнила я ей.
– А я – Баутина Александра Львовна. Как вы, наверное, уже поняли, я – директор этого учреждения, – представившись, она наконец протянула мне конверт, на котором не были обозначены ни адресат, ни, что вполне естественно, отправитель.
Я вынула из конверта сложенный вчетверо лист бумаги формата А4. Текст был наклеен. Причем не отдельные вырезанные откуда-то буквы, а слова и даже целые предложения. «Посланник рока предупреждает вас, о, неверные! Грядет час расплаты. Скоро вы все будете молить о пощаде, захлебываясь в собственной крови. Но пощады не будет, ибо нет спасения от карающего меча! Погруженным во тьму уже не увидеть света! Трепещите, жалкие рабы своих земных страстей! Рука с мечом уже нависла над вами. Близок день и час, когда вы сойдете в ад», – гласило это бредовое послание.
– Ну, и что вы об этом скажете? – поинтересовалась Баутина, когда я оторвала глаза от бумаги.
– Скажу, что это – цитаты из какого-то художественного произведения. Видите, вот здесь, – я показала пальцем, – целое предложение вырезано. А вот эту фразу «собирали» из отдельных слов… Я думаю, вам не следует относиться к содержанию этого письма в… м-м… буквальном смысле: что его автору попалось под руку, то он из книги и вырезал. Речь в ней могла бы идти не о карающем мече и луже крови, а, например, костре инквизиции…
– Позвольте мне с вами не согласиться! Здесь написано, что «погруженным во тьму уже не увидеть света». В большинстве своем у нас работают люди, «погруженные во тьму», – выражаясь фигурально. Так что автор письма знал, что он имеет в виду, а главное – кого! Незрячих и слабовидящих людей.
– И все же я считаю, что ему просто случайно подвернулась эта фраза, и вот тогда он решил подбросить это письмо именно вам.
– Кто – «он»? – поинтересовалась Александра Львовна.
– Не знаю, – я пожала плечами.
– А мне показалось, что вы говорите о каком-то конкретном человеке. Разве это не так, Татьяна Александровна?
Конечно, у меня возникли серьезные подозрения, что автор письма – Мазуров, но называть его имя пока что преждевременно.
– Нет-нет, вам действительно показалось. Единственное, что не вызывает у меня сомнений, – что составитель этого текста имеет определенные отклонения в психике.
– То есть это не просто злая шутка, а проявление душевной болезни?! – Баутина прижала руку к сердцу. – Все еще хуже, чем я думала! И что же мне делать с этим письмом? Как на него реагировать? Отнести в милицию? Но что это даст? Может, отправить работников в отпуск и начать подыскивать новое помещение?
– Скажите, Александра Львовна, к вам Земцов сегодня случайно не заходил?
– Вы имеете в виду арендодателя?
– Да, именно его, – подтвердила я.
– Я видела сегодня Александра Ильича на первом этаже, но у него ко мне не было никаких вопросов. Да и какие у него могут быть вопросы, если мы исправно вносим арендную плату, без задержек оплачиваем коммунальные услуги, а срок аренды заканчивается только через три с половиной года? Кстати, надо посмотреть договор… Я не помню, должны ли платить неустойку, если разорвем контракт, и какую? – Пока Баутина копалась в столе в поисках договора, я достала из кармана мобильник и сфотографировала письмо, поняв, что Александра Львовна мне его не отдаст. – Так, вот и договор… К счастью, никаких штрафов в данном случае не предусмотрено. Вот если бы Земцов и его совладельцы захотели нас отсюда преждевременно выселить, тогда бы именно им и пришлось раскошелиться. Вряд ли они на такое пойдут.
– Да, в типовых договорах аренды обычно так и бывает – санкции предусмотрены только для арендодателей, – сказала я задумчиво, и меня вдруг осенила одна очень интересная идея. Правда, я не смогла ее развить – меня отвлекла Баутина.
– Нет, пожалуй, отпуск – это тоже не вариант, – сказала она. – Мы как раз заключили один договор, согласно которому обязались поставить сети цветочных магазинов «Мадам Флора» две тысячи кашпо, плетенных из лозы. Вот если мы не изготовим их в положенный срок, тогда нам точно придется платить неустойку, а после этого с нами дела вообще никто иметь не захочет. И что же мне делать в этой ситуации? Я так тревожусь за своих сотрудников! Незрячих людей так легко обидеть! А вдруг и правда – «грядет час расплаты»?
– Мне кажется, вам надо установить здесь камеры скрытого видеонаблюдения. Одну напротив лифта, а вторую – напротив лестницы. Думаю, двух штук будет вполне достаточно, ведь на вашем этаже посторонних практически не бывает. Компьютер, как я вижу, у вас имеется, так что вы сможете контролировать ситуацию как в режиме текущего времени, так и в записи.
– То есть можно будет записывать даже то, что здесь происходит ночью? – уточнила Баутина.
– Конечно, – подтвердила я.
– Да, это было бы неплохо, только такая аппаратура, наверное, очень дорого стоит? У нас совершенно нет денег для этих целей.
– Один мой приятель работает в фирме по установке видеокамер. Он говорил, что на некоторое время они предоставляют клиентам видеоаппаратуру совершенно бесплатно, так сказать, для апробации. – Это была очередная легенда, но основанная на реальных фактах, ведь некоторые коммерческие фирмы на самом деле используют подобные маркетинговые ходы.
– Неужели это возможно? – удивилась Александра Львовна.
– Да, это такая разновидность рекламной акции… Клиент в течение месяца пользуется услугами фирмы совершенно бесплатно, привыкает к ним и уже не хочет от них отказываться в дальнейшем. Нет, конечно, если его что-то не устроит, он всегда может вернуть аппаратуру обратно в магазин…
– Знаете, меня бы это вполне устроило! – сказала Александра Львовна. – Вы сведете меня с вашим приятелем?
– Конечно, я сегодня же с ним свяжусь, а потом перезвоню вам. Вы дадите мне свой телефон?
– Да, конечно. – Баутина протянула мне простенькую визитную карточку, распечатанную на принтере.
К сожалению, я не могла дать ей свою визитку частного детектива, приходилось поддерживать легенду, что я – сотрудница «Ириса». Я просто продиктовала директрисе учебно-производственного комбината номер своего сотового телефона.
– Ну, я пойду, а то в ателье меня, наверное, уже потеряли.
– Если Корнилова будет вас ругать за длительное отсутствие на рабочем месте, вы можете сослаться на то, что были у меня. Я постараюсь вас оправдать в ее глазах.
– Спасибо. – Я вышла из кабинета, подошла к лифту и оглянулась, прикидывая, куда будет лучше пристроить камеру.
К сожалению, я увидела голую стену, выкрашенную в цвет слоновой кости. Любая, даже сама миниатюрная камера бросалась бы на ней в глаза. Впрочем, можно повесить на стену какую-нибудь плетенку из лозы, маскирующую камеру. А вторую – напротив лестницы…
Я вошла в приемную ателье, и Людмила, увидев меня, выпалила:
– Ну, наконец-то! Ольга Николаевна вас уже заждалась. Она сказала мне, как только вы появитесь, сразу направить вас к ней.
– И где это вы, интересно, ходите целыми часами? – бросила мне в приоткрытую дверь Елена Федоровна. – Тетушка ваша здесь, а вы неизвестно где! Куртка ваша на месте…
Пожалуй, я проигнорировала бы вопрос Корзун, но Людмилу, похоже, тоже очень интересовало, где это я пропадала в рабочее время.
– Я, между прочим, провела за чашечкой кофе переговоры с крупным заказчиком, а вы неизвестно о чем подумали, – сказав это, я открыла дверь директорского кабинета.
Бережковская действительно сидела у Корниловой.
