После этих слов выражение лица у моего собеседника стало уже не столь критичным, и тогда я привела ему еще один аргумент: – Кроме того, узнав все телефонные контакты Константина, мы сможем лишний раз убедиться, что он тут ни при чем.
Интуиция подсказывала мне обратное, но клиенту пока что знать об этом было необязательно.
– Ну, хорошо, – сдался-таки Сергей Федорович, – я поднимусь к Арине и задержу Костю, если он вдруг вспомнит про мобильник и пойдет его искать. Заодно и узнаю о том, где дочь нашла рабочих и как с ними можно связаться.
Мы спустились в библиотеку. Степанов взглянул на мобильник, оставленный Костей на столе, и подтвердил, что он принадлежит его сыну. Затем клиент отправился в покои своей дочери, а я, не теряя времени даром, взялась за работу.
Три конверта в верхнем левом углу дисплея свидетельствовали о трех пропущенных вызовах. Все они были от Ремериной Кати. В последний раз она звонила буквально пять минут назад. Мобильник стоял на вибрации, поэтому звонков не было слышно. Я записала номер ее телефона и просмотрела историю всех звонков. С Катей Константин разговаривал частенько, но вот вчера телефонного контакта у них не было. Я предположила, что он именно с ней был на автовыставке, то есть их общение происходило вживую. А вот Лариса Петрова вчера несколько раз пыталась связаться со Степановым, но он упорно манкировал ее вызовы, число которых дошло до пяти. Это вчера он игнорировал Ларису, а на прошлой неделе опер сам набирал ее номер несколько раз, в том числе и в тот вечер, когда я вела его от Трубного РОВД до Алтайского переулка. Костя звонил ей примерно за час до встречи. Похоже, Петрова была брюнеткой, подсевшей к нему в машину на автобусной остановке.
Были и другие женщины, не считая родной сестры, с которыми Степанов периодически созванивался. С кем-то чаще, с кем-то реже. Впрочем, с мужчинами он тоже много общался по телефону. Едва ли не каждый день Константин беседовал с Виктором Чеботаревым, примерно через день – с Никитой Седых, с остальными – пореже. Возможно, среди этих абонентов были и мои подозреваемые – водитель маршрутной «Газели» и девушка с фотографией песочных часов. Я зафиксировала фамилии и номера всех знакомых, с которым контактировал сын моего клиента в последнее время.
Затем я перешла к записной книжке, чтобы расширить круг Костиных связей, и, когда дошла до одной фамилии, чуть не выронила мобильник из рук. Оказывается, оперуполномоченный Трубного РОВД был знаком с… Хрековой, но не с Натальей, а с Ольгой! Может, это просто совпадение? Мало ли однофамильцев на свете? Хотя это не такая уж распространенная фамилия. Я прикинула, сколько лет должно быть сейчас дочери Натальи, и по моим подсчетам вышло, что уже больше двадцати. Так что наш ловелас вполне мог закрутить с ней роман. Насколько я поняла, он из числа тех мужчин, которые, познакомившись с блондинкой, отнюдь не спешат расстаться с брюнеткой. Я записала номер телефона Ольги Хрековой. Возможно, это была самая важная информация, которую я почерпнула из мобильника Константина Степанова, но вовсе не последняя.
Только я собралась покопаться в его эсэмэсках, как услышала в недрах дома голоса. Громче всех говорил Сергей Федорович, явно предупреждая меня, что пора сворачивать шпионскую деятельность. Я вышла из меню, положила мобильник на стол и тихонечко поднялась наверх. Вернувшись в спальню, Степанов-старший осведомился:
– Ну, и как ваши труды, Татьяна Александровна? Нашли что-нибудь интересное?
– Увы, – я решила пока не говорить ему про Хрекову.
– Вот, – Степанов вынул из кармана бумажку, – это номер мобильного телефона бригадира строителей, работавших у нас весной. Я сказал Арине, что мне приятель позвонил и спросил, как с ними связаться. Дочка нашла этот номер, но как именно она на эту бригаду вышла – мне выяснить не удалось. Я дважды ей этот вопрос задал, но она его оба раза проигнорировала, словно и не расслышала меня. А потом Костя отправился за мобильником, и мне пришлось пойти с ним.
– Понятно. – Я не спешила звонить бригадиру, размышляя, как бы выудить у него нужную информацию, не вызвав никаких подозрений. Вдруг вся бригада замешана в краже?
– Бригадира Иваном Павловичем зовут. Ему где-то лет пятьдесят пять, – припомнил Степанов. – Второму примерно столько же, а третий похож на водителя маршрутки. Его имени я не помню.
– То есть у вас всего три человека на строительстве бани работали? – уточнила я, и Сергей Федорович кивнул. – И долго они ее строили?
– Недолго, недели две.
– Так быстро? – удивилась я.
– В общем-то, да. Они просто смонтировали сборную конструкцию. Арина как раз такими торгует. Между прочим, один мой приятель действительно интересовался рабочими. Только он не баню, а хозблок хочет на даче поставить, чтобы инвентарь там хранить.
– Это не у него ли вы хотели поселиться, выписавшись из больницы? – на всякий случай спросила я.
– У него, – подтвердил клиент. – Признаюсь, я тогда чуть не сглупил. Сам не знаю, что на меня нашло! Хорошо, что вы меня отговорили. А почему вы спросили про Мишу?
Я ответила вопросом на вопрос:
– Он часто у вас в гостях бывает?
– Нечасто, но бывает. – Судя по моей интонации, Степанов понял, к чему я клоню, и насупился.
– Сергей Федорович, вы же когда-то следователем работали, поэтому не можете не понимать, что проверять надо всех, даже тех, на кого подозрение падает в наименьшей степени.
– Я понимаю, – подтвердил пенсионер. – Только Миша, определенно, не имеет к произошедшему никакого отношения! Мы с ним познакомились лет десять тому назад, в санатории. Я там с Лидией отдыхал, а он со своей супругой, тоже Лидией. Ни о каких драгоценностях, конечно, я с ним никогда не говорил. Миша здесь в последний раз весной был. Все лето он с семьей на даче живет.
– У него большая семья?
Сергей Федорович насупил седые брови:
– Вы хотите спросить, не похожи ли его дети на тех, кого мы ищем? Скажу прямо – не похожи! Его сыну уже под сорок, он хоть и блондин, но с лысиной на затылке. И работает Толя не на общественном транспорте, а в банке. Что касается его дочери, то она – женщина в теле, троих внуков Мише с Ниной подарила. Сноху и зятя описывать?
– Не надо. – Я поняла, что это, скорее всего, ложный путь.
Ни к чему распыляться, особенно сейчас, когда у меня в руках наконец-то появилась сразу две зацепки – знакомство Константина с Ольгой Хрековой и сходство одного из рабочих с водителем маршрутной «Газели». А вот прослушать, что именно так долго обсуждают Костя с Ариной, непременно стоило. Я сказала об этом Сергею Федоровичу, и он полез в комод за моей аппаратурой. Только воспользоваться ею в тот же момент мне не пришлось. На лестнице послышались шаги, и я взяла в руки аппарат для измерения давления.
В дверь легонько постучали.
– Входи! – подал голос мой «пациент», засучивая рукав клетчатой рубашки.
– Здравствуйте, – обратилась ко мне Арина. – Ну, и какое у нас давление?
– Сто сорок на восемьдесят, – сказала я, считав показания с монитора. Пользоваться электронным измерителем давления было проще простого. – Как видите, сегодня цифры уже ниже. Идем на поправку!
– Ну вот, папа, скоро и для санатория можно будет карту оформить, – обрадовалась Арина.
– Не хочу я в санаторий! – воспротивился Сергей Федорович.
– Папа, я не понимаю, почему ты так упрямишься?
– Арина, ну как же ты не понимаешь? Раньше я с Лидой в санатории ездил, а теперь ты меня одного туда направляешь.
– Если ты боишься печальных воспоминаний, то совершенно напрасно. Я же не настаиваю, чтобы ты, как раньше, в «Голубые дали» поехал. Санаториев по твоему профилю множество! Таня, ну, хоть вы ему скажите. – Арина Сергеевна взглядом попросила у меня поддержки.
– Сергей Федорович, действительно, для вас это было бы неплохо сменить на время обстановку. – Я не могла не поддержать дочь, проявившую заботу об отце.
