указал человекам Христос, когда первоначально в Своей Ипостаси совершил обновление естества человеческого, возвратил и дал ему первую свободу и проложил нам путь Собою к тому, чтобы животворящими Его заповедями восходить к истине. И естество тогда только способно соделаться зрителем истинного, а не мечтательного созерцания, когда человек первоначально претерпением страданий, деланием и скорбию совлечется ветхого страстного человека, как новорожденный младенец совлекается одежды, выносимой из матерних ложесн. Тогда ум способен возродиться духовно, быть узренным в мире Духа и приять созерцание отечества своего.
Поэтому ныне созерцание тварей, хотя оно и сладостно, есть только тень ведения. И сладость его (сего созерцания) не отличается от мечтаний во сне. Поэтому созерцание нового мира духом откровения, которым ум услаждается духовно, есть действие благодати, а не тень ведения; и сладость его неотделима от той, какую описал Апостол, говоря: «ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его», святым «же Бог открыл есть Духом Своим: Дух бо вся испытует, и глубины Божия» (1 Кор. 2,9,10). И сие-то созерцание бывает пищею ума, пока не укрепится он и не придет в состояние приять созерцание высшее первого созерцания; потому что одно созерцание передает человека другому созерцанию, пока ум не будет введен в область совершенной любви. Ибо любовь есть вместилище духовного, и водворяется в чистоте души. Когда ум станет в области любви, тогда действует благодать, ум приемлет духовное созерцание и делается зрителем сокровенного.
Двумя способами, как сказал я, дается дарование откровений умного созерцания: иногда дается по благодати, за горячность веры; а иногда — за делание заповедей и за чистоту. По благодати, как блаженным Апостолам, которые не деланием заповедей очистили ум и сподобились откровения созерцания, но горячностью веры; потому что в простоте уверовали во Христа и, не колеблясь сомнением, с горящим сердцем последовали за Ним. И когда Христос совершил достопоклоняемое Свое домостроительство, то послал им Духа Утешителя, очистил и усовершил ум их, действенно умертвил внутри их ветхого, страстного человека и действенно оживотворил в них нового, духовного человека, и прияли они ощущение того и другого. Так и блаженный Павел обновлен был таинственно и потом приял созерцание откровения тайн; но и при этом не полагался на оное. Хотя и действенно приял он благодать и дар, но все время жизни своей совершал течение, чтобы, по возможности, воздать той благодати, какой сподобился, когда Господь с ним, как с присным Своим, беседовал на пути и послал его в Дамаск. Не написано, что Иисус беседовал с ним явно, но пишется, что Анания сказал ему: «Савле брате, Господь наш Иисус Христос, явлейтися на пути, посла мя к тебе, да прозрят очи твои, и исполнишися Духа Свята» (Деян. 9,17).
Созерцание. Кому оно дается.
Совершенно справедливо, возлюбленные, что, если бы Бог на малое время даровал людям это истинное созерцание, то в мире сем не стало бы преемства (рода человеческого). Созерцание это служит узами, пред которыми не может устоять природа, и для приемлющего в душу свою постоянное размышление о сем — оно есть благодать Божия, которая сильнее всех отдельных деланий и которая дается находящимся на средней степени, в правоте сердца желающим покаяния. Дается же именно тем, о коих известно Богу, что им действительно подобает удаляться от мира сего к лучшей жизни по благой Его воле, какую обрел Он в них. Возрастает же и пребывает благодать сия в них в отшельнической и уединенной их храмине. Сего созерцания будем испрашивать в молитвах; ради него будем совершать долгие бдения, и со слезами станем умолять Господа, чтобы даровал нам его, как благодать, ни с чем не сравнимую, и мы не будем уже более изнемогать в трудах мира сего. Вот начало помыслов жизни, совершающее в человеке полноту правды!
Суть вещей будущего века и их тайна.
Писание не истолковало нам, что суть вещи будущего века. Но оно просто научило нас, как ощущение наслаждения ими мы можем получить еще здесь, прежде естественного изменения и исшествия из мира сего [16] . Хотя Писание, чтобы возбудить нас к вожделению будущих благ, изобразило оные под именами вещей у нас вожделенных и славных, приятных и драгоценных, когда говорит: «ихже око не виде, и ухо не слыша» (1 Кор. 2,9) и прочее, но этим возвестило нам то, что будущие блага непостижимы и не имеют никакого
