сообщил Гил. Они слушали, развалившись кто на мягком темно-синем кресле, а кто — на двухместном диванчике. Джуди переоделась в привычный костюм, а Мэри осталась в прежнем наряде, только босиком. На фоне восточного ковра ее «платформы» смотрелись несколько неприлично.
— Интересная ситуация. Очень интересная, — сказала Бенни, выслушав отчет. Она была в шортах и сидела, положив одну мускулистую ногу на другую. — Кстати, ты уволена.
Энн надеялась, что та опять шутит.
— Слышно что-нибудь о Кевине? Арестовали его наконец?
— Раферти сказал, что они все еще сидят в «Дневном». Остается только ждать. Копы схватят его, как только он вернется. Раферти сразу перезвонит.
Энн все это не нравилось. Гил рехнулся, а Кевина нет как нет.
— А что с Бет Дитс? Копы ей рассказали?
— Раферти сказал, что расскажет попозже. А точно все будет известно, когда он перезвонит.
Вздохнув, Энн плюхнулась на стул по другую сторону блестящего стеклянного столика.
— Что мне теперь делать? Как я буду защищать «Чипстер»? И буду ли я вообще его защищать? Этот человек — свинья.
— Мешок с дерьмом, — сказала Джуди.
— Лжец, — бросила Мэри.
— Клиент, — отрезала Бенни, и Энн взглянула на нее.
— Бенни, мы это уже проходили. Помнишь тот разговор?
— Полагаю, он не прекратится до тех пор, пока ты не уяснишь, Мерфи. Твоя обязанность как юриста — представлять интересы своего клиента во всей полноте, прилагая все возможные усилия. Не лгать и не делать ложных выводов. Ты должна быть его адвокатом.
— Но он лапал меня!
На Бенни это не произвело никакого впечатления.
— Если ты не в силах выполнить моральный долг перед клиентом, то я возьму дело «Чипстера» себе. Гил Мартин — до сих пор и прежде всего — клиент моей юридической фирмы.
— Его свели с ума твои серьги, Энн, — добавила Джуди.
Бенни приказала жестом всем замолчать.
— Мерфи, так ты будешь его защищать или передашь дело мне?
Энн ужасно не понравился вопрос. Безвыигрышная ситуация.
— Оставлю ублюдка…
— Тогда действуй, и действуй как следует. Мы не знаем, пойдет ли Бет Дитс на такую аферу или нет. Может и не пойти.
Энн кивнула:
— Брак у них ужасный, так что ее может не волновать мнение мужа. Иск — ее шанс отплатить Гилу за разрыв, и она не захочет от него отказаться.
— Если только Дитс ее не заставит, — печально сказала Джуди. — Они способен избить ее. Нам известно, что он порой ведет себя агрессивно.
— Мне не хотелось бы стать причиной чьих-то побоев, — серьезно сказала Мэри. — Особенно в случае с Бет. Проблем у нее и так хватает — с тем же Кевином.
Бенни нахмурилась:
— Ты тут ни при чем. Ответственность лежит на нем. И на ней. Бет Дитс не вызывает у меня сочувствия, потому что она не уходит от агрессивного мужчины. Дитс вымогает деньги у моего клиента, и, каким бы ничтожеством тот ни был, я на его стороне. Я дала клятву, и он мне за это платит.
Энн фыркнула:
— Не ты ли только что вышвырнула его из офиса?
— Не путай. Он клеился к одному из моих партнеров. При мне такого быть просто не должно. И не отвлекайся от главного — от процесса.
Энн задумалась.
— То есть нам и в самом деле неизвестно, как она станет действовать?
— Верно, — ответила Бенни. — Ты должна быть готовой ко всему, что бы они ни предприняли. Как любому хорошему юристу, тебе придется соображать на ходу. И ты можешь. Ты делала это последние два дня, и очень хорошо. Впрочем, ты допустила один маленький промах.
Упредив Бенни, Энн сказала:
— Мэт.
Все взгляды тут же устремились на Энн. Три пары умных глаз, в разной степени накрашенных. Взгляд Мэри был исполнен сочувствия; в глазах Джуди сквозило веселье. Но голубоглазая прямота Бенни заставила Энн поежиться.
— Надеюсь, этим вечером ты с ним не встречаешься, — сказала она.
«О нет!»
Нужно наконец сделать выбор. Мэт оставил на ее мобильнике два сообщения с просьбой остаться у него. Она ответила на одно из них, попросив его рассказать Бет о Кевине. По правде говоря, ей хотелось заползти в его постель, спрятаться под его длинными руками и почувствовать себя в безопасности. Могла ли она признаться хотя бы в одном из этих чувств перед остальными? Это их вообще касается? Неожиданно она обзавелась и подругами, и любовником. Мысль: как только у тебя появляется личная жизнь, жить становится тяжело.
— Я не встречаюсь с ним этим вечером, — ответила Энн. «И правильно делаю. Или, наоборот, не делаю». — Я обучаема. Молода, но обучаема.
Бенни осталась довольна.
— Наилучшее решение из возможных. Еще немножко — и ты бы вылетела из адвокатуры. Учишься, девочка.
Энн поклонилась.
— Тогда где мне провести эту ночь? Я же не могу остаться у тебя, Бенни. Мне придется забрать оттуда Мэла — пока твой нос не взорвался. Наверное, стоит поискать гостиницу.
— Там небезопасно. — Вновь воодушевленная Мэри поднялась со стула. — Я знаю одно потрясающее место, где тебя можно спрятать и ты будешь в целости и сохранности! Наша явочная квартира!
Бенни тоже обрадовалась:
— Великолепная идея! Почему я об этом не подумала?
Джуди вскочила на ноги и захлопала в ладоши:
— Лучше не придумаешь!
Энн была озадачена.
— Куда мы поедем? Что еще за явочная квартира?
— Увидишь, — сказала Мэри. — Только нужно переодеться. А то убьют.
«И это называется безопасность?» — подумала Энн, но тут подошла Мэри и взяла ее за руку.
24
Энн и Мэри добрались до этого приземистого дома уже в темноте. Дом находился на юге Филадельфии, в выстроенном из красного кирпича «муравейнике». Они открыли дверь-сетку, на которой висела потемневшая от времени металлическая буква «Д» (вся в завитках). Вита и Мариано Динунцио бросились к ним, обнимая, целуя, клокоча и воркуя, будто пара старых голубей. Энн едва успела поставить коробку из-под бумаги с находящимся в ней Мэлом у потертого дивана. На подоконнике торчала пожелтевшая пластмассовая фигурка святой Марии, смотревшая на улицу сквозь перекрестье двух крошечных флагов: американского и итальянского.
— Заходите, девочки! Заходите! — приговаривал отец Мэри. Он схватил дочь, прижал ее к себе, словно Папа-Медведь,[41] и раскачивался с ней взад-вперед. — Ах, как я люблю свою крошку!
