Пришлось раззяву ткнуть под ребра.
– Спасибо! – в ужасе от грядущей судьбы, завопил Лелигриэль фальцетом. – Мы вам так признательны за науку!
Дама успокоилась и, продолжая бубнить, погрузилась в чистку груш.
– Как мы будем отсюда выбираться? – пристал ко мне эльф, глядя умоляющими глазами. – Я не хочу стать лошадкой… то есть лепешкой! Мне на роду написано совсем иное будущее, нежели превратиться в колбасу!
– Ты меня спрашиваешь? – вытаращилась я на него. – Вроде бы именно тебя прислали в качестве спасателя?! Или я ошибаюсь?
– Тебе изнутри виднее! – парировал блондин, запихивая в рот громадный кусок нуги.
– Скажи, – до меня вдруг дошло еще одно немаловажное обстоятельство, – тебя смущает только вес хозяина? А как насчет его пола?
– Э-э-э? – попытался расклеить челюсти эльф.
– Ну… ты что, можешь это делать с мужчиной? – пояснила я, наливая чай в пиалу и подвигая жертве сладостей.
Эльф подумал, представил, впечатлился… и упал в обморок.
– Чего это с ней? – подскочила Клепа, обмахивая слабонервного мужика фартуком.
– Переработала, – разъяснила я. – Большая нагрузка на хрупкий организм…
– Ой! – устыдилась хозяйка, растерянно оглядывая кучи почищенных фруктов для домашних заготовок. – Странно, а почему я так устала, если она переработала?
– Это необъяснимый феномен! – выдвинула я гипотезу, незаметно щипая разлеживающегося эльфа.
– Ох! – соизволил прийти в себя впечатлительный мужчина. – Тяжела ты, женская доля!
– Да ты что! – Я восхищенно открыла рот. – Это когда же ты прочувствовал… ла?
– Когда эпиляцию на груди и ногах делал… ла! – пожаловался блондин, глядя на меня страдальческими глазами и вспоминая не очень приятные моменты получения гладкой кожи.
– Девочки, – совсем потеряла нить разговора хозяйка, – а зачем это делать на груди?
– Для пущей экзотики и полноты острых ощущений. – Я уже вовсю щипала себя, чтобы не заржать, уж больно двусмысленная ситуация вырисовывалась.
– Да? – подняла брови старушка (это у нее вошло в привычку).
Нужно проследить, чтобы по моей милости трудолюбивая дама не обзавелась новыми морщинами. А то, не дай-то бог, ее перекатывающийся танк захочет отомстить со страшной силой или того хуже – гульнуть налево…
– …Нужно попробовать при случае…
– И еще, – продолжал жаловаться Лелигриэль, – на меня там та-а-ак смотрели и та-а-акое предлагали…
– …Не знаю, правда, стоит ли…
– …И если бы не Болисиэль…
– Кто?! – завопила старушка, услышав мужское имя. – При чем здесь мужчина? В женских купальнях- то?..
– Почему – в женских? – вытаращился на нее блондин, откидывая вуаль и задумчиво поскребывая пробивающуюся щетину.
– Ик! – Клепа присела рядом, вытянув руку, потрогала колкую щетину и слабым голосом умирающей спросила: – Это тоже экзотика?
– Нет! – Я начала оглядываться в поисках нашатыря. – Это острые ощущения!
– А-а-а, – протянула женщина, ощупывая эльфа дальше и ниже. Блондин впал в прострацию и против облапывания не протестовал. – Будут еще какие-то сюрпризы?
– Да! – не покривила я душой. – Скорей всего, еще парочка вот таких же, – ткнула ложкой в блондина. – Они придут меня спасать…
– Так это из-за тебя? – дошла до Клепы абсурдность ситуации. – Тогда сделаем так… – Она хлопнула в ладоши и завопила: – Принести сюда вещи нашей гостьи!
В общем, если отбросить дальнейшую суету и словоблудие, сопровождавшие наш уход, то через несколько минут мы с Лелигриэлем стояли за воротами. В моих руках приятно позвякивал увесистый мешочек, который мне всучила Клепа со словами:
– Надеюсь, ты будешь обходить наш дом дальней дорогой?
– Естественно! – искренне заверила я ее. – Ведь я теперь умею прясть и заготавливать фрукты на зиму!
Ответом мне был гулкий звон захлопнувшейся двери и лязг многочисленных замков. Уважаемого Ваз- Заз-Ярис-Тофас-Киа-Аро-оглы всячески оберегали от ненужных для его фигуры стрессов.
– Все-таки хорошая она женщина! – сказала я эльфу, покидая гостеприимный гарем.
– Д-да-а! – неуверенно согласился ушастик, и мы побрели навстречу приключениям.
– Стой! – воскликнула я через несколько шагов. – Забыла! Я забыла!
– Что случилось? – недоуменно спросила местами пожеванная дева Лелигриэль, глядя, как я разворачиваюсь и прожогом несусь к калитке.
– Потом! – отмахнулась я от него и начала барабанить в ворота, истошно вопя: – Животинку верните! Отдайте фикакус!
В ответ стояла гробовая тишина – дом словно вымер…
Отбив себе кулаки и пятки под увещевания «блондинистой девы», я выдохлась.
Нет, я, безусловно, совсем не горела желанием обзаводиться питомцем, но если уж таковой завелся, то…
Изнутри раздался скрип. Я замерла и прислушалась. Скрип менял направление, пока наконец на гребне стены (чуть не подумала – «волны») не появился мой фикакус, правда слегка подросший.
– Маленький, спускайся вниз, – подлизалась я, чувствуя себя виноватой перед живым растением.
«Маленький» фикакус повертел зеленым шариком вместо головы (раньше было не слишком заметно, а теперь голова стала похожа на неоформившийся плод) и свалился мне на руки. Ну… это так говорится – «на руки»… Скорей, этими «руками» оказалась моя перегревшаяся в боях с Клепой башка. Теперь она (черепушка в смысле) стала еще и отбитой…
– Слезай, Халк отожравшийся! – вызверилась я, выползая из-под фикакуса.
Растение послушно спустилось с меня и уселось напротив, обмахивая любимую владелицу листиками.
– Не подмазывайся! – пробурчала я, потирая ушибленную часть тела, которая была самой природой предназначена для мыслительного процесса, но думать категорически отказывалась, ссылаясь на несоблюдение трудового кодекса и несоответствующие условия эксплуатации. Диалог грозил затянуться надолго…
– Леля, ты как себя чувствуешь? – К фикакусу присоединился Лелигриэль, обмахивая себя, меня и фикакуса подолом и демонстрируя всей улице стройные мужские ноги, лишенные растительности и таинственно просвечивающие через тонкий шелк шальвар.
– Нормально, – фыркнула я, отказываясь от услуг бракованных кондиционеров. Поднялась, кряхтя, на ноги и между делом заметила: – Если ты поднимешь платье еще чуть выше, то на твою половую принадлежность уже никто внимания не обратит!
Лелигриэль моментально отпустил подол и даже попробовал потянуть его вниз, виновато сказав:
– Так жарко же…
– Жарко. Настоящее пекло, – не стала я спорить. Обратилась к увесистому питомцу: – Ты чем там занимался, что так вымахал?
Фикакус потупился и… застеснялся.
Э-э-э? Я чего-то пропустила? С каких это пор намек о еде ввергает собеседника в смущение? Или дело не в еде? На этом солнцепеке у меня мозги слиплись в комок и расплавились. Ну, то, что еще оставалось…
– Так чем ты там занимался? – Я чуть увеличила громкость голоса и строго посмотрела на растение. –
