Леди Тисдейл расплакалась.
— Это все так грустно, — продолжал отец. — Если, конечно, вы хотите сами убедиться в этом и нанести визит лорду Уэстону, вряд ли я смогу вам помешать.
Мистер Диксон снисходительно кивнул.
— Для меня большая честь заботиться об интересах вашей семьи.
Он направился к дверям, низко поклонился и вышел.
— Надо отдать должное мистеру Диксону, — заговорила леди Тисдейл, аккуратно промокая глаза платочком, — он так старается поддержать нас в это трудное время.
Она положила подушечку на кушетку и медленно направилась к двери с поникшим видом.
— Мне нужно прилечь. Я, пожалуй, пойду.
— Иди отдохни, моя дорогая, — ответил муж. Когда жена ушла, сэр Артур вновь опустился в кресло.
— Папа! — Сара пересекла комнату и опустилась на колени возле кресла отца, погрузившись в облако желтого, в мелкий рисунок, муслинового платья на фоне голубого ковра. — Мистер Диксон всегда заботится лишь о своих собственных интересах. Он только будет путаться под ногами.
Сэр Артур тяжело вздохнул и с тревогой во взгляде коснулся ладонью щеки дочери.
— Я уже сказал, что не могу повлиять на решения мистера Диксона. Но насколько я знаю, лорд Уэстон ни за что не позволит ему вмешиваться в наши дела.
— Ах, папа…
— Сара, — устало перебил он дочь, — все гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. Пожалуйста, не спрашивай ни о чем. Когда появятся новости, я сам тебе скажу. А пока надо ждать.
Сара молча кивнула, но вовсе не собиралась сидеть сложа руки.
Глава 15
Убедившись, что экипаж мистера Диксона свернул на подъездную аллею к замку Лалуорт, Сара выбралась из своего укрытия и подошла к портику.
Она взялась за резную ручку, постучала в дубовую дверь и стала ждать. Титус и Худыш следовали по пятам.
Дверь открыл слуга в ливрее и взглянул на Сару.
— Слушаю вас, — нетерпеливо сказал он.
— Мисс Сара Тисдейл с визитом к лорду Уэстону, — представилась она и двинулась вперед.
— Прошу прощения, леди, — бесстрастно произнес слуга, загораживая дорогу, — лорда Уэстона сейчас нет дома.
Сара отступила назад.
— Если вы назовете лорду Уэстону мое имя, он обязательно окажется дома.
— Мне было дано четкое указание — лорда Уэстона ни для кого нет дома! Думаю, это относится и к вам, мисс Тисдейл.
Титус зарычал. У Сары мелькнула мысль натравить огромного пса на этого несносного, упрямого человека.
Но если он не лжет, то Маркус действительно решил изолировать Найджела от всех, даже от нее. Однако это не имело смысла.
— Я думаю, мы сможем во всем разобраться, если вы впустите меня в…
— Нет, — решительно заявил слуга и захлопнул дверь у нее перед носом.
Сара резко повернулась.
— Черт подери!
Титус и Худыш дружно залаяли, не одобряя грубого выражения из уст хозяйки.
— Я же обещала доверять ему.
Собаки зарычали. Сара тоже была готова зарычать вместе с ними.
Если бы только она могла поговорить с Маркусом и объяснить ему все. Сара была полностью согласна с констеблем, что мальчика не только нельзя больше допрашивать, но необходимо защитить его от смертельной угрозы. Если бы Маркус услышал эти слова из ее уст, Сара была уверена, что он позволил бы ей войти.
Она могла бы помочь, в конце концов. Правда была в том, что все ее попытки выяснить, что знает Найджел о планах контрабандистов, не увенчались успехом, но она старалась не давить на брата, надеясь, что со временем он сам все расскажет. Теперь она понимала, что промедление было ошибкой.
«Все гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить», — всплыли в памяти слова отца.
Сара посмотрела на подъездную аллею, изгибавшуюся полукругом, затем на длинную прямую, покрытую гравием дорожку, которая вела к ее дому.
— За мной, мальчики, — сказала она собакам.
Подобрав юбки, Сара спустилась со ступенек и пошла в обход к задней стене замка.
Маркус сидел напротив Найджела в полупустой комнате. Вся мебель и предметы интерьера были вынесены за исключением двух стульев и простого деревянного стола в углу.
— Хочешь пить? — спросил Маркус мальчика, который был готов расплакаться в любую минуту.
Найджел кивнул, уставившись в пол.
Маркус встал, пересек комнату и подошел к столу, на котором стоял фарфоровый графин. Наполнив чашку разбавленным вином, он подошел к подростку, который, сгорбившись, сидел на деревянном стуле с очень прямой спинкой.
Он отдал ему чашку и вернулся на свое место.
Маркус чувствовал, что Найджел был на грани срыва.
Чуть ранее констебль набрасывался на него, как собака на кость. Когда он сказал, что Найджел подвергает свою семью опасности, у мальчика на глазах выступили слезы.
Прингл в самых мрачных тонах расписывал ужасные подробности смерти Джаспера и Клайва, сделав особый упор на том, что им чуть не оторвали головы, когда лишали жизни.
Констебль дошел до того, что пригрозил отдать Найджела в руки контрабандистов, чтобы они с ним расправились, если он не расскажет все, что знает.
Маркус и представить не мог, что Прингл на такое способен: все его щуплое тело вибрировало от злобной энергии, которая так и рвалась наружу во время беспощадного допроса мальчика.
Но Найджел удивил его не меньше. Хотя было совершенно очевидно, что мальчик напуган до смерти, он выдержал натиск констебля. Такой силы духа Маркус не ожидал от двенадцатилетнего подростка.
С другой стороны, он ведь был братом Сары.
«Сара», — мысленно произнес он ее имя, наблюдая за мальчиком, который пил вино.
Маркус ждал ее появления, но не думал, что это случится так скоро, она примчалась сразу после Диксона.
Когда этого надутого индюка не пустили в замок, он долго и громко протестовал. Все разом замолчали, когда злобные, возмущенные вопли Диксона достигли маленькой комнаты на третьем этаже.
Прингл даже эмоциональную несдержанность Диксона обратил в свою пользу, заявив мальчику, что это контрабандисты приехали по его душу. Найджел весь затрясся от ужаса, но… не проронил ни слова.
Маркус взглянул на подростка, который осушил чашку до дна и по-прежнему смотрел в пол.
Уэстон стиснул зубы с такой силой, что, казалось, челюсть вот-вот развалится на куски от боли. Допрос, по сути, — это давление на человека с помощью физического воздействия или игры разума.
Маркус не задумываясь применял все эти тактические приемы, работая с закоренелыми преступниками.
Но Найджел не был закоренелым преступником. Более того, он был ребенком и… братом его любимой
