чему-то высоко над ее головой. Потом миссис Джеремайя снова закрыла глаза и кивнула.
— Следи за бабочками, — сказала она. — Очень скоро вокруг тебя появятся бабочки. Это будет послание от Уилфрида. Его тело никогда не найдут, но это неважно, ведь море так огромно. И не беспокойся о Джоан. Она повстречает хорошего парня, и у них будет много детишек.
Потом она сказала миссис Мэйнгот, что на закате ее дней о ней будут как следует заботиться. Самое худшее уже позади — впереди только хорошее.
Миссис Мэйнгот вернулась домой. Она лежала на кровати, думала о своем дорогом муже и плакала. Потом она решила перестать думать о нем, чтобы он не застрял между двумя мирами. Потом она еще немного поплакала и наконец уснула. Когда она проснулась, было уже темно, а Джоан стояла посреди комнаты, держа в руках лампу, и смотрела на потолок. Там кружились две огромные желтые бабочки. Миссис Мэйнгот решила, что они ей мерещатся, но Джоан подняла лампу и показала на бабочек.
В тот же вечер миссис Мэйнгот пришла к нам и рассказала тете Тасси обо всем, что случилось. Тетя Тасси удивилась: Роман даже не упомянул о миссис Джеремайя. Он спит в задней комнате, сказала она. Когда он проснется, она его обо всем расспросит. Миссис Мэйнгот не казалась особо озабоченной. Она выглядела довольной и счастливой, ее глаза блестели, будто она хлебнула рому. Она все время поглядывала вокруг, и я не могла понять, что же она высматривает — в комнате не было никаких бабочек.
Когда миссис Мэйнгот ушла, тетя Тасси зашла в спальню и увидела летучую мышь, которая впилась Роману в ногу. Тварь махала крыльями, а Роман громко сопел во сне. Мисс Маккартни рассказывала, что язык такой летучей мыши имеет форму ланцета, поэтому когда она вонзает его в вену, человек ничего или почти ничего не чувствует и может продолжать спокойно спать, пока она сосет его кровь. Тетя перепугалась: а вдруг летучая мышь — это знак? Распахнув окно и вооружившись веником, она выгнала мерзкое создание прочь. После этого тетя Тасси всю ночь не могла уснуть от волнения.
На следующее утро Роман еще спал, а мы сидели за столом в залитой солнцем кухне и завтракали соленой рыбой с горячими лепешками. Я думала про предстоящий в этот день урок истории у мисс Маккартни и про свое задание — портрет Христофора Колумба, который я уже набросала, но еще не раскрасила. Тетя откашлялась, прежде чем заговорить.
— На лаймовом дереве полно плодов. Они поспели и вот-вот начнут падать. Кто-нибудь из вас после школы должен собрать корзинку и отнести миссис Джеремайя.
Вера изобразила на лице ужас.
— У меня дополнительные уроки, — сказала Вайолет, и я сразу поняла, что она врет.
Все посмотрели на меня.
— Селия, — сказала тетя Тасси.
Положив вилку, я дожевала маслянистую лепешку. Отпила немного густого и сладкого какао. Потом вытерла рот рукой и сказала:
— Я не боюсь.
Узкая дорожка к дому миссис Джеремайя была вся усыпана листьями, опавшими с большого красного дерева. Пахло сыростью, вокруг летало множество комаров. Темным облаком они роились над железной бочкой с водой. Поднимаясь по ступенькам, я подумала о том, что воде здесь не место — не успеешь оглянуться, как все жители Черной Скалы свалятся в желтой лихорадке. И удивилась, увидев горшки с бугенвиллиями по обе стороны двери в жалкий, запущенный домик. Наверно, чей-нибудь подарок. Над дверью висел крест, вырезанный то ли из камня, то ли из кости. На веранде стояли два кресла с потертыми синими подушками, и я попыталась представить миссис Мэйнгот, сидящую в одном из них. На небольшом круглом столике стояла чаша с водой. Должно быть, святая вода, подумала я. Потом я услышала, что в доме кто-то есть.
— Здравствуйте, — сказала я.
— A-а, это ты, приемыш.
— Я принесла вам немного лаймов. — Я отодвинула занавеску, висевшую там, где должна была быть дверь. — Моя тетя просит прощения, что так вышло с дядей Романом.
Я поставила на пол пакет из коричневой бумаги. В домике было темно — ставни были плотно закрыты везде, кроме кухни, где сквозь небольшую щель дерзко пробивался яркий лучик. Старуха сидела за столом, держа руку на раскрытой книге. В полумраке, да еще после яркого солнечного света, ее рука казалась похожей на копыто. Свеча на столе горела слабым огоньком. Один глаз миссис Джеремайя смотрел в сторону двери, где стояла я.
— Ей следовало бы вышвырнуть его вон, потому что так или иначе он долго не выдержит. Года три, не больше.
— Кто?
— Роман. Прежде чем не совершит что-то ужасное. Он может быть очень опасен. Не будь с ним грубой, не серди его, или он сделает с тобой что-то плохое.
— Я не грублю ему.
— Не словами. — Она хлопнула себя по голове. — А в своих мыслях. Замужество не для тебя. Но если захочешь, сможешь выйти замуж. Мужчины будут хотеть тебя, как они хотят стакан рома — чтобы выпить и выбросить. Один человек полюбит тебя по-настоящему. Но ты не будешь любить его. Ты причинишь ему зло. Сломаешь ему жизнь.
Теперь она смотрела на меня весьма неприязненно. У меня в животе все переворачивалось, как будто там прыгали лягушки.
— Я никогда никому не причиняла зла, — слабым голосом проговорила я.
— Ты мне не веришь. Но это неважно. Со дня на день к тебе придут первые месячные. Тасси разрешит тебе остаться дома, но только на один день, потому что, — и она повысила голос, — ты должна привыкнуть к этой боли, как и все женщины на свете. — И добавила: — Увидишь.
Почему-то я сочла нужным сказать:
— Тетя Тасси очень добра ко мне.
— Тебе рассказывают всякие истории о твоих родителях, — кивнула миссис Джеремайя. Потом она помолчала, как будто прислушиваясь к кому-то за своей спиной. — Забудь о них. Забудь или прольется кровь. По твоей вине прольется кровь. — Вздохнув, она еще раз кивнула. А потом еще несколько раз. — Тот, кого ты полюбишь, разобьет твое сердце. — Теперь ее голос звучал гораздо громче. — Тебя не волнует, каким способом, тебе важно заполучить то, что хочется. Для тебя не имеет значения, чего это будет стоить. — Она покачала головой. — Ты умрешь не в этой стране. Где-то за границей.
Миссис Джеремайя поежилась, как будто ей стало холодно. Потом она бросила что-то в мою сторону, а я поймала. Это оказался осколок черного камня, размером с большой зуб.
— Всегда держи его при себе. Это кусочек здешней скалы. Он отведет от тебя неудачи и сохранит от бед, которые ты будешь сама на себя навлекать.
Поднявшись, она протянула руку в мою сторону. Мое сердце забилось быстро-быстро.
— Сейчас я очищу тебя от злых духов, — сказала она. И уже более тихим голосом добавила: — Иди сюда. Я помогу тебе.
Миссис Джеремайя начала говорить что-то на непонятном языке. Отец Кармайкл рассказывал о других языках, но я не могла представить, чтобы это уродливое бормотание было речью святых и ангелов. Развернувшись, я выскочила на веранду, едва не споткнулась о столик с чашей, кубарем скатилась с крыльца, выскочила на дорожку и мчалась, не останавливаясь, пока не спустилась с Каменистого Холма и не добежала до основной дороги, вдоль которой стояли жилые дома. Во многих из них горел свет и мелькали движущиеся тени. Я миновала дом миссис Мэйнгот, скобяную лавку Кэмпбелла и по извилистой дороге добежала до бара Джимми. Почему-то мне понадобилось войти внутрь и посмотреть, нет ли там Романа, но его не было. Кто-то что-то выкрикнул, но я не стала слушать. Пробегая мимо церкви, я подумала о том, что надо бы зайти туда, но потом увидела, что дверь на замке, и побежала дальше, к тому месту, где от дороги ответвлялась тропинка к нашему дому. В доме горел свет, и я увидела в кухне большой темный силуэт тети Тасси. Вера и Вайолет сидели на веранде. Одним махом я перепрыгнула все ступеньки. Тетя Тасси стояла, склонившись над плитой, когда влетела я, — взмокшая, растрепанная и запыхавшаяся.
— Что с тобой? Почему ты такая? Ты виделась с миссис Джеремайя?
