Бухенвальдский набат

раз за разом зевни...
Все в тени,
все в тени...
Что поделать —
давай поскучаем!
Что поделать? Давай.
Может, сядем за чай?
Может, выйти из дома —
размяться?
Вот надену пальто...
Нет, не то... Нет, не то...
Сколько времени?
Скоро двенадцать?
Или три?..
Все равно —
что светло, что темно...
Почитать бы хоть книжицу, что ли?
Двор соседний изрыт,
дом соседний покрыт
будто шифером,
будто бы толем...

Входит в квартиру
без стука
скука —
прескверная штука!..

1955

* * *

В жизни есть подъемы и обрывы,
лазанье,
шагание,
полет,
грусть и радость,
робость и порывы,
пламень чувств
и остыванья лед...
Да, такой дана нам свыше участь,
только в том суровой правды нить,
чтоб, дерзая, радуясь и мучась,
каждый час свою судьбу творить.
Счастье ведь не только постоянство,
неизменное сиянье крыш...
Хорошо, что на земном пространстве
грозы есть и есть немая тишь,
Есть подъемы, спуски и обрывы,
Лазанье,
шагание,
полет,
Грусть и радость,
робость и порывы,
Пламень чувств
и остыванья лед.

1956

САПЕРЫ

Закат догорает багровым свеченьем,
снаряды сверлят высоту.
В глубоких траншеях, на крае переднем
солдаты стоят на посту.
Война притаилась на ржавом приколе,
отдышится — вздыбится вновь.

Лежит пред окопами мертвое поле —
травы порыжелой покров.
Молчит, будто дремлет
под дымкою мглистой:
«Я — глухонемое, поверь...»
Нет, лжешь,
ты — распластанный,
злобный, когтистый,
готовый наброситься зверь.
Под каждым клочком твоим
спрятаны мины
размеров любых и сортов...
Предательской робости нет и в помине,
сапер с тобой к схватке готов!
Кромешную ночь прорезают ракеты,
погаснут — не видно ни зги...
Сегодня —
граница советская это.