Что еще у тебя припасено?
Кандауров едва заметно пожал плечами и продолжил:
– Мы вплотную занимаемся личностью Фомина. Кое-что удалось выяснить. Помните, мы рассказывали, что кадровик из ПГУ назвал две фамилии, Селидов и Заровский?
– Помню, – кивнул маршал.
– Так вот, Селидова никто не знает. Вернее, есть один Селидов в ПГУ, но он уже третий год безвылазно сидит в Сингапуре и к этому делу отношения не имеет. А вот Заровский… По сведениям из нашей парижской резидентуры, некий Заровский несколько раз появлялся во Франции в конце семидесятых. Чем он там занимался, выяснить не удалось, но наши люди утверждают, что Заровский – офицер внешней разведки КГБ. Мы передали в Париж копию портрета и точное словесное описание, но нам ответили, что речь, скорее всего, идет о другом человеке, хотя некоторое внешнее сходство имеется.
– Выводы?
– Заровский и Фомин – это одно лицо. Я допускаю, что этот человек изменил свою внешность в ходе пластической операции.
Маршал вздохнул и покачал головой.
– У вас богатое воображение, Кандауров. Мне нужны факты, а не ваши свободные фантазии.
– Я отправил запрос в Париж, чтобы наши люди тщательно проверили контакты Заровского во Франции. Это единственная ниточка к Фомину. И я хотел бы получить у вас санкцию на проведение еще одной операции, – бесстрастным тоном закончил Кандауров.
– Никаких санкций, – буркнул маршал. Он побарабанил пальцами по столу, отвернулся к окну и негромко сказал:
– Проси.
– Я хочу «побеседовать» с двумя-тремя офицерами ПГУ, которые служили в то время в парижской резидентуре.
– Знаю я твое «побеседовать», – ворчливым тоном заметил министр. – Не поговорить ты хочешь, а наехать на них. Смотри, чтобы обошлось без трупов.
– Мы работаем чисто, – холодно парировал Кандауров.
Маршал встал и подошел к окну.
– Давай подведем итоги, Владимир Алексеевич. Чернов готовит акцию, это ясно. Но против кого?
Маршал оглянулся на Кандаурова, но тот лишь пожал плечами.
– И если в этом будут замешаны наши люди…
– А они будут замешаны, – вставил реплику Кандауров. – Ермакова они точно держат у себя.
Маршал вернулся за стол и требовательно посмотрел на начальника ГРУ.
– Значит, так, Владимир Алексеевич… Даю тебе добро. Пощупай этих гэбэшников, если понадобится, выверни их наизнанку, но Ермакова ты мне найди. По крайней мере, узнай, что с ним. Если подвернется под руку Фомин, дави его! Считай, что я тебе лицензию выдал на его отстрел. И запомни, версии мне не нужны, только голые факты! И трупы мне не нужны, понял? А Фомина забирай, он твой! Все, действуй.
Когда Кандауров выбрался из кабинета, он от всей души выматерился. Спасибо за подарок! Фомина он ему подарил, лицензию выдал! Как бы этот самый Фомин его голову своему Чернову не притащил!
Глава одиннадцатая
– Ловко они сработали, – поделился своими впечатлениями о посещении морга Савельев. – Кобозев рвет и мечет.
– А ты думал, кроме нас, спецов больше нет? – хмыкнул Вельяминов.
– Да, чувствуется родная школа, – согласился с ним коллега, выруливая из ворот госпиталя на широкий проспект. – А чего это Кобозев как с цепи сорвался?
– Кандауров ему разнос устроил. Наши вроде присматривали за матерью Ермакова, но так и не доглядели.
– Кто мог ожидать, что они пойдут на самые крайние меры?
Савельев сунул в зубы сигарету, вытащил из панели прикуриватель и пыхнул дымком.
– Чем сейчас займемся?
– Кобозев сказал всем собраться в базовом здании. Вечером опять на дело пойдем.
Савельев поперхнулся дымом и долго откашливался.
– Да-а, заводные у нас начальнички… Нас с тобой опять в застрельщики?
– А ты думал, – мрачно процедил Вельяминов. – Я уже своих к дальним родственникам сплавил. А ты?
– Еще позавчера, – засмеялся Савельев. Он сноровисто протиснулся во второй ряд и продолжил: – И то правда, Иваныч, надо хоть раз дело довести до конца. А то вечно у нас так, начнем что-нибудь и бросим на полдороге. Ненавижу гэбистов! В стране жулья развелось до черта, а они своих убивают. Давить их надо, Иваныч! Давить, как поганых клопов!
Он смачно выругался и раздавил в пепельнице окурок, словно это была голова одного из них.
Поздно вечером первого марта на трассе Цюрих – Винтертур случилась автокатастрофа. Ярко- красный «опель» не справился с управлением и выкатил на встречную полосу, где со скоростью девяносто километров в час мчался грузовой трейлер. Пока на место происшествия прибыли полицейские и карета «скорой помощи», автомобиль успел выгореть дотла. Швейцарской полиции все же удалось установить личность погибшего: Карл Шойман, пятидесяти восьми лет, гражданин Швейцарии, занимается адвокатской практикой, офис находится в Цюрихе, напротив собора Гросмюнстер.
Утром второго марта в комнате номер 27 пансионата «Базель» уборщицей был обнаружен мертвый человек. Полиция без труда установила личность умершего: Марк Ванштейн, двадцати девяти лет, гражданин Швейцарии, в пансионате проживает третий год, работал барменом в кафе «Парадиз». На прикроватной тумбочке обнаружена полупустая упаковка сильнодействующего снотворного, остальное обнаружили в желудке покойного.
Деньги из цюрихского банка «Эй энд Пи» были в тот же день переведены в местный филиал Лионского банка, затем в Париж, откуда вернулись обратно, но уже в другой банк, где и осели на секретных счетах.
Война между двумя могущественными ведомствами продолжалась, и постепенно события стали принимать характер неуправляемой цепной реакции. Оперативникам ГРУ удалось «выпотрошить» четверых офицеров госбезопасности: по два от ПГУ и Второго главка. Без потерь не обошлось: одного из оперативников застрелили прямо у подъезда своего дома. Он стал жертвой собственного промаха – полковник Кобозев перевел весь персонал оперативного отдела на казарменное положение и запретил передвигаться в городе по одному. В отместку один из офицеров КГБ был убит и подброшен в служебную машину КГБ в ста метрах от Лубянки. Когда офицеры отдела внутренней безопасности вскрыли дверь, в салоне раздался резкий щелчок и во все стороны посыпались искры. Чекисты попадали на землю, ожидая взрыва, но такового не последовало. К своему стыду, они скоро разобрались, что это всего лишь обычная шутиха. Но труп в машине оказался настоящим. В скрюченных пальцах мертвеца торчала записка: «ТЫ ПОКОЙНИК, ЧЕРНОВ!»
Кандауров и Кобозев молча стояли у могилы, внимательно слушая рассказ сухонького старика, смотрителя кладбища. К их немалому удивлению, старик достаточно полно описал события двухлетней давности.
Это было ночью, дождливой мартовской ночью. Его разбудили и заставили открыть ворота. На территорию кладбища въехала машина, грузовой крытый «ЗИЛ», в кабине пассажир, еще трое внутри фургона. Да, они показали документы… Комитет госбезопасности, но фамилии и звания он не помнит. Вырыли яму, опустили в нее гроб и быстро забросали. Сверху поставили обелиск. Да, этот самый… Нет, родственники не присутствовали. Документы на покойного оформлены, как положено. Нет, могилу никто не
