— Да потому что один я тут. Наших-то уже почти не осталось. И не рождаются больше. То ли сам создатель нам предел закрыл. То ли люди так верить разучились… Даже богу одиночество поперек горла встает. У тех кто остались, у всех свои наделы. Ты мне показался идеальным вариантом. Двое, — это все таки и разделение полномочий, и здоровая конкуренция…
Я захохотал.
— Да что ты ржешь, дурень? — Нахмурился старик. — Чего ты вообще так уперся в свою человеческую личину? Почто не хочешь просыпаться? Сам сказал, что это была твоя ошибка. Так что ты на ней топчешься? Что, трусишь?
— Верно, трушу высокий. Того себя не помню. Этим, — когда того разбужу – перестану быть… Но и еще одно есть. Там, женщина у меня, ждет.
— Ах, ну да!.. Саркастически изрек старик.
— Да, люблю. Она меня, когда я внутрь Того заглянул, человеком удержала. Но даже если бы и не любил. Ты не забыл-ли – я хранитель клятв. Это у меня даже человеком осталось. Я свое слово никогда не нарушал. И я, знаешь, кроме прочего – есть там такой обычай – одел кольцо на руку, назвал женой, и обещал жить в радости и в горе, до кончины.
— До чьей кончины? — необычайно ехидно поинтересовался Один.
— Теперь я знаю, до чьей. Но разве это что-то меняет?
— Но она там. А ты – здесь. Ты сюда перенесся не проснувшись лишь на великом страхе.
— Кстати, — я задумался – а почему я обратно так же не перескочил? Меня ведь и здесь, до мокрых штанов пугали.
— Наверно, потому что я как хозяин держащей здешние нити силы, перекрыл тебе канал. — Любезно подсказал Один. — Так вот, смекай какая забавная ситуация. Разблокировать его ты сможешь попробовать только если проснешься, — иначе силенок не хватит. А когда ты проснешься, то уже… Нет, ну может конечно и отправишься – хранитель клятв… — но будет ли тебе это в радость?
— Ты прав как всегда, высокий. Поэтому лучше, ты меня сам туда и отправь.
— А мне-то в этом какой интерес? — Картинно удивился Старик.
— Самый прямой. — Я постарался говорить как можно убедительнее. — Сам говорил, что для тебя человеческая жизнь – как спичка. Когда её жизнь догорит, — я проснусь. Когда там всё закончится, я приду к тебе, обещаю. А там уж с Ним сами разбирайтесь, когда он проснется.
— А если она тебя разлюбит через дня три после возвращения? — Кося на меня глазом лукаво поинтересовался старик, — и вернет тебе твое слово сама.
— Давай не будем усложнять условия, — буркнул я – ни к чему хорошему в договорах это не приводило.
— Наоборот, следует обозначить все риски, — ухмыльнулся он.
А я внутренне обрадовался, потому что он уже начал торговаться.
— Сделаем проще. Я обещаю к тебе вернуться после того как мне, по человеческому исчислению стукнет… — я подумал, но решил не наглеть – сто лет.
— У вас там сейчас столько не живут, — тут же вскинулся старик. Плохая экология, стрессы… Да и правительству своему тамошнему спасибо скажи – у вас в стране у мужиков у же средний возраст до смерти – меньше шестидесяти.
— Правительство – пи…..сы. — покривился я. — Ты тоже хватил, мы же не о среднем возрасте говорим. И потом, женщины среднестатистически живут дольше мужчин. Так я слово точно не сдержу. Ну не жмись, высокий, не свое ж от сердца отрываешь. Я-то не наглел, даже по здешней 'большой сотне' себе не отмеривал, так и ты уж соответствуй… — Девяносто.
Старик задребезжал легким смешком.
— Нет, с тобой уж точно будет веселее.
Он задумался, и некоторое время сидел машинально оглаживая бороду.
— Значит, сделка… — Он усмехнулся, но на этот раз как-то более по-доброму. — Ну ладно, горец- долгожитель. Идет. Я отправлю тебя. С условием, — порука твое слово – что когда тебе стукнет девяносто один, от твоей указанной в паспорте даты рождения, — ты вернешься сюда. И проснешься.
Я как будто застыл внутри. Раньше я говорил с легкостью того, кому нечего терять. Теперь… Я был в шаге от возвращения, но не от меня зависел этот шаг. И я боялся теперь сказать, посмотреть, вздохнуть не так, чтобы он не передумал. Но следовало сделать еще кое-что.
— У меня есть еще три просьбы, считай, как приложение к договору.
— О как! Ну чтож, я слушаю.
Я кивнул головой в сторону моря, где корабль увозивший Лейва уже стал едва различимой точкой.
— Тревожусь я слегка за парня, — сказал я.
— Не тревожься. — Ответил старик. — Ветер попутный, небо ясное, и шторма на их пути не будет.
— Спасибо… А когда доплывет, примет ли родня его хорошо?
Он посмотрел на меня и кивнул.
— Она примет. Что еще?
— Вот.
Я протянул ему мешочек с серебром Хёскульда. — Это дала нам Оса. Надо бы вернуть его на место, и чтоб отец не обижал девчонку, пока Лейв не вернется за ней.
Старик взял мешок.
— Стал я на старости лет побегушкой у тени… Ладно, сделаю и это. Что еще?
— Эйнар и его дружина очень хотели сидеть после смерти в твоем зале героев… Можешь ли ты сделать так, чтоб они попали в самую задницу Хельхейма?
— Это все не так, как ты себе представляешь… И мало ты думаешь, таких как Эйнар, сидит в зале героев? — Поднял бровь старик. — Большинство их там.
— Других я не знаю. С Эйнаром был знаком. Считай это просьбой от бывшего коллеги.
— Ладно, — хохотнул он – раз так обожгла тебя эта спичка… Еще что-то?
— Все. Договор заключен.
Он кивнул.
— Как… это будет? — Спросил я.
— Просто. Когда будешь готов – скажи.
Я встал и посмотрел на небо.
— Кстати. Поговорил я тут с капитаном, и он сказал, что водит корабль по солнцу, а ночью по звездам
— Не соврал тебе капитан, — кивнул Один. — Для ориентировки лучи солнца они пропускают сквозь меченные куски шпата, а ночью держат по путеводным звездам.
— А здесь действительно есть звезды?
— Ты что, здесь ни разу ночью на небо не глядел? — Ехидно спросил старик.
— Я имею в виду – здесь они такие же как в моем мире? Далекие солнца?
— Не, — покачал головой старик. Небольшие, орбитальные. Крутятся себе над земной миской с океаном и островами.
— А солнце?
— То же самое.
— А выглядит как земное, родное, — сказал я.
— Ну, от кого-кого, а от тебя это комплимент… — пробормотал старик.
И мы понимающе поулыбались друг-другу.
Я глубоко вздохнул. Что-то ждет меня там, на другой стороне. Чем там закончились волнения? Не случилось ли что с Настей? Она ведь уже обыскалась меня, потеряла надежду увидеть живым… Что же я так волнуюсь?.. Ладно. Я все узнаю. Скоро. Как только решусь… Я готов!
