— Очнулся. — Сказала она. — Он очнулся.
— Ура! Ура он очнулся. Мой улов очнулся! — Завопил кто-то тонким детским голосом.
— Цыц, оголец! — Крякнул мужской голос, и оголец заткнулся. Я не уверен слышал ли звук затрещины.
Женщина вроде встала, и подошла ко мне. Но я устал, голова упала, и темнота пришла сама, без приглашения.
Одно я перед погружением успел понять точно.
Это не больница.
Оказывается женщина не колдовала. Я просто в тот раз не смог разглядеть. Она пряла. Теперь я отчетливо видел и её, и её нехитрые приспособления в виде доски с зубцами и какой-то подвесины, с помощью которых она создавала нить. Даже на вид нить казалась очень грубой. Я некоторое время наблюдал за женщиной. Её монотонный труд и спокойное выражение лица – будто в её распоряжении целая вечность, успокаивали. От женщины словно шла безопасность. Она была уже не девочкой, светловолосая, фигуру в её длинном рубахе платье особо было не разглядеть, но судя по всему она была склонна к полноте, и руки её творившие ткань тоже были пухлые, но ловкие и умелые. А цвет лица с ядреным румянцем говорил о крепком здоровье. Её бы на плакат рекламы какого-нибудь там… деревенского творога. Я бы наверно наблюдал за ней еще, но она сама взглянула на меня.
— Очнулся, — сказала она.
— Улов очнулся! — Обрадовался тонкий голос. Я с трудом обернулся на него, но взгляд уперся в занавесь. Зато я совершенно определенно услышал звук подзатыльника.
— Ты через полгода уже сможешь носить оружие, Лейв, — раздался мужской голос из-за занавеси. Учись вести себя степенно.
— Подумаешь… очнулся… — проворчал из невидимой мне части мира старческий ворчливый голос. — Экое диво. Все мы каждый раз после ночи приходим в себя. А те кто любит выпить лишнего, — и того чаще.
Занавесь отдернули и в поле моего зрения появилось двое. Первым вошел крупный черноволосый мужик, с основательным лицом и спокойными глазами. За ним за занавесь ввинтился какой-то русоволосый постреленок. Мужчина смотрел на меня оценивающе. Постреленок с неимоверным любопытством, как на великую диковину. Я машинально обратил внимание, как они одеты. Мужик был в некрашенных холщевых штанах и рубахе, и в какой-то кожанной жилетке оттороченой по плечам коротким мехом. На ногах сапоги со свободными голенищами. Пацан – лет тринадцать-четырнадцать на вид ему было, здоровый уже парнище – был вообще длинной рубахе ниже колена, и каких-то невнятных чоботах. Штанов у парня не наблюдалось… Сектанты-натуралисты… Наряды смущали. Но как и в женщине, в мужчине не было угрозы.
Мне было тяжело смотреть на них, шея затекала. Несколько секунд, и я почувствовал как я слаб. Я попытался пошевелиться. Женщина встала, подошла поближе, и поправила что-то у меня под головой. Мужчина же подошел поближе, и теперь мне было легче на него смотреть.
— Ты помнишь себя? — Спросил мужчина.
Хороший он задал вопрос. По форме странный, а по смыслу правильный.
— Да. Я себя помню.
— Как твое имя?
— Митя… — Сказал я. Запоздало мелькнула мысль, что так представляться не очень солидно. Как никак, не десять лет.
— Митъяр-рр? — Вопросительно зарычал мужчина катая 'р'. Странно, так чисто говорит по-русски, а имя выговорить не может.
— Дмитрий Владимирович, — пользуясь моментам поправился я, постаравшись выговорить имя и отчество максимально четко.
— Дим… Дим-митар-р Вальдимаррсон…
'Ну что-то вроде. Как странно…', подумал я. А вслух сказал.
— Да.
Мужчина кивнул.
— Я - Вермунд сын Торрода. Это – он указал на пацана – мой сый Лейв. Это – показал на женщину – моя жена Халла. Она тебя выходила.
— Спасибо, — я повернулся к женщине и произнес это со всей искренностью, на какую был способен.
Женщина молча улыбнулась. Это была добрая улыбка.
— Мы с сыном и старым Оспаком пошли к озеру, справить подледный лов. — Продолжил мужчина. — Мы как раз шли в том месте, где в озеро впадает река. Тебя принесла вода. Повезло, что мы заметили тебя, еще немного и течение унесло бы тебя в озеро под лед. Ты всплыл бы только по весне. — улыбнулся мужчина. — Повезло, что твоя одежда зацепилась и примерзла к дереву. Сам ты держаться не мог. Ты везучий.
— Это не отнять… — согласился я.
— Как ты оказался в реке?
Я задумался. Я помнил как оказался в реке. И упыря из пещеры помнил. Проблема в том, что я не знал, где я вообще нахожусь. Один вопрос тянул за собой другие, и когда этот мужчина Вермонд дойдет до этих вопросов… я даже не знал как ему отвечать.
— Ты не помнишь?
Но была ли пещера? Чего стоит моя память? Я долго был болен. Мне привиделся гигант и его червь? Но ведь и здесь… это ведь явно не российская глубинка. И, — нет я знал, что та тварь мне черт её дери, не привиделась.
— Я шел с горы. — Решился я. — И наткнулся на жилье в скале у реки. Там внутри был… Огромный… зверь похожий на человека. Он хотел съесть меня – обыденным тоном сказал я.
— Ты встретил трётля! — Восхищенно открыл рот подрастающий наследник Лейв.
— Тихо Лейв, — поднял руку Вермунд, и Лейв наученный горьким опытом тут же отодвинулся, но продолжал пожирать меня глазами.
— Я видел в пещере здорового урода, который путает людей с козлами, и натравливает на них белую ползающую дрянь.
— Снежный червь! — Выдохнул в полном восторге Лейв, и – молчу-молчу… — зажал он рот, глянув на отца.
— Ты встретил трётля, — озабоченно повторил за сыном Вермунд. — Где это? Ты можешь сказать точнее?
— Видимо, там откуда меня принесла река. Пещера и была около реки. Я убегал от белой дряни и свалился в воду.
— Трётль устроил лежбище в горах у нашей реки. Слишком близко от нас.
— Может и не так близко, — сказал я. — Я даже не знаю сколько меня тащило по реке.
— Трётль – это всегда близко. — Сказал Вермунд. — Нам надо будет подумать что с этим делать, и всем поостеречься. Но как тебя вообще занесло в горы в такую пору?
'Ну вот, — подумал я, — подходим к сути'.
— Я… не знаю.
— Не помнишь?
— Я все помню, Вермунд. — поправил я. — Я просто не знаю. Еще миг назад я был у себя дома. А в следующий момент оказался один, в горах.
Вермунд недоверчиво смотрел на меня.
